Через время она остановилась передохнуть, упершись спиной о шершавую кору развесистой высокой ели, прячась от дождя под ее густыми ветвями, и попыталась себя успокоить тем, что в эту пору года, она с голоду не умрет, слава Богу, ягод и грибов было в достатке. Если ей и предстоит умереть, то – от холода, потому что она не была бойскаутом: не научилась разводить костры без спичек, не умела строить шалаши из веток и не могла ориентироваться по мху на деревьях. Но тут, неожиданно, у нее возник вопрос, что она будет делать, если на нее нападут дикие звери? Катерина рассказывала, что в их лесах водится много всякой дичи, так что, для крупных хищников, она будет просто лакомой конфеткой. Паника и истерика слились, объединившись и разместившись глубоко-глубоко в ее здравом смысле, пытаясь свести девушку с ума.
Еще больше вжавшись спиной в сырой ствол дерева, пытаясь с ним слиться, Даша закрыла грязными мокрыми руками лицо и громко застонала. Затем подняла голову вверх и закричала:
– Господи, сжалься надо мной! Ну, помоги мне выйти из этой глухой непроходимой тайги!
Она даже не заметила, что крик у нее получился тихий, хриплый и совсем не убедительный, ее не услышала, даже белка, сидящая на верхушке сосны. Но, он исходил из самого сердца. Через минуту, Даша оторвалась от дерева и заплетающимися от усталости ногами, медленно пошла вперед, цепляясь разорванной обувью о высокую траву, сжавшись в мокрый холодный комочек и обхватив руками плечи, пытаясь хоть немного согреться.
Мерзкий холодный дождь не прекращался, продолжая щедро лить с неба. Кроссовки уже были доверху полны воды, спортивный костюм местами изодран в клочья, мокрые волосы паклей висели на голове, а с них на спину и грудь струйками сбегала вода. Ободранное веткой лицо саднило, а из проколотой на предплечье руки, смешиваясь с дождевой водой, на ладонь, бежала кровавая дорожка. Девушка уже не плакала, а просто икала от холода и страха.
Когда Даша, словно выкупанный и запуганный зомби, вышла из мокрого сырого леса на поляну, уже начинало смеркаться. Поляна имела форму треугольника, и противоположным концом, постепенно расширялась до размеров футбольного поля. Немного поодаль от края, лежало большое поваленное бревно. Девушка устало подошла к нему, поставила на землю корзинку, в которой еще остались закрученные в мешочек ягоды и несколько не растерянных грибов, и тяжело уселась на мокрую поверхность шершавого дерева. Слёзы вновь потекли ручьём, потому что она в сотый раз удостоверилась в том, что потерялась, и никак не могла найти выход из сложившейся ситуации.