– По-моему, у моих родителей был дом возле вокзала. Двухэтажный.
– Там, где живут инженеры? – Эля захлопала в ладоши. – Это так мило! Когда тебя вылечат, мы запросто сможем дружить! А то я было подумала, что ты из семьи шахтёров… Ну, ты знаешь, они всегда такие невежливые. Кричат на работе и требует вернуть их обратно на Землю, как будто это возможно. Такие грубые. Фу. Папа говорит, что они специально выдумывают страшилки про Большой Хребет, чтобы не работать положенное по контракту время. Это ведь нечестно, как ты считаешь? Они же сами его подписали!
– Откуда ты всё это знаешь? – Илья во все глаза таращился на эту новую Элю, чувствуя, как почва стремительно уходит из-под ног.
– Мой папа всё мне объясняет! Он говорит, что скоро мы решим эту проблему с поездами и тогда здесь будет ещё больше рабочих, чтобы добывать руду.
– Что за проблема?
– Они не хотят заводить детей. Говорят, что Большой Хребет всё равно забирает их. То есть нас. Какой бред! Представляешь? А ведь кто-то в это верит!
Из комнаты для свиданий в коридор вышли сразу оба родителя. Её отец снял с носа запотевшие очки и неприязненно уставился на сироту, нахально болтающего с его дочерью. Сиротами он про себя называл всех, кого прописали здесь, делая исключение лишь для Эли, сообразно его представлению попавшей сюда по трагической и нелепой ошибке, которую он намеревался немедленно исправить, к вящей радости ужасно суетящейся супруги.
– Эля, зачем ты с ним разговариваешь? – он дёрнул Элю за локоть, а она послушно подпрыгнула и вытянулась в струнку. – Тебе нельзя водиться с кем попало, девочка моя. Это неоправданный риск.
– Отойди от него немедленно! – эхом взвизгнула мать, прижав к груди запястья со вздувшимися венами.
– Но, папа, мама! Этот мальчик тоже совсем недавно приехал сюда. Как думаете, могут его быстренько вылечить? Он живёт в инженерном квартале, папа! Он нормальный, просто…
– Ни в каком инженерном квартале он больше не живёт, забудь, – зло отрезал отец, брезгливо приподняв верхнюю губу, – раз он здесь, значит, он плохая компания для тебя. Запомни это.
– Но я же тоже…
Из комнаты выплыла директорша и свысока оглядела детей, припечатав глубоким контральто:
– Не волнуйтесь, Константин Романович. У нас тут совершенно безопасно. Все воспитанники подвергаются усиленной терапии, так что никакого риска нет. Но общаться им не о чем, это верно, – директорша жестом велела Илье исчезнуть, но тот нарочито медленно стал подниматься, чтобы продлить мгновения рядом с уезжающей девочкой.