Его касание согрело – я чуть не задохнулась от горячей волны, что оно пустило по телу, переставая дрожать. Но стило переступить порог, задрожала снова. Адреналин покалывал в животе, и мурашки от него разбегались кусачими муравьями по телу. Я сделала шаг и прислушалась к тому, что происходит снаружи. Оставшись без обузы в моем лице, Дар быстро спустился со ступеней и, судя по звукам и крикам, одним прыжком настиг Христофа. Обернувшись и вжавшись в проем, я смотрела, как одноглазый трясет башкой, застрявшей в разбитом стекле внедорожника, и молотит руками и ногами, вопя как резаный поросенок.
Что там вдалбливал ему рычанием Медведь, не было слышно. Да и зрелище было таким, что смотреть перехотелось. Только вот сил развернуться к дому передом я так и не нашла – пятилась, моргая… Ужас происходящего и страх от того, что натворила, медленно полз по телу, парализуя. Оперативница хреновая! Всю подготовку забыла напрочь…
Когда снаружи послышался рев двигателя и грохот, я уперлась в стенку и сползла по ней до пола, пытаясь отдышаться.
Так Дар меня и застал. Медленно приблизился и опустился передо мной на колени:
– Привет, Ромашка…
– Привет, Дар, – прошептала я, пытаясь понять, что мне грозит теперь.
– И что же ты? – опустил он голову, взглянув на меня исподлобья.
Я скользнула взглядом по его чертам – все же изменился. Стал жестче… И что-то еще. Ну и опасней, само собой.
– А ты? – все не удавалось перестать шептать. – У тебя что-то случилось?
– Ты вот… – понизил он голос, раскатывая меня своим вниманием по стене. – Снова.
– Я не думала… – начала было я, но он не дал договорить:
– Я заметил. Давно. – И он подхватил меня на руки так резко, что я едва не вскрикнула. Но Дар прижал к груди: – Тш. И что ты натворила, Ромашка?
И голос его даже немного потеплел, но я не позволяла себе поверить в прежние иллюзии. Он – оборотень. Враг. Теперь точно враг.
– Ты же знаешь, что они нарушают закон… – пришибленно пролепетала я, осматриваясь.
В гостиной не изменилось ничего – все та же карамельного цвета мебель, сладко пахнувшая лаком и сосновой смолой, огонь в чумазом камине, столик у окна. Диван только поменял…
– А тебе снова больше всех надо, – усмехнулся с горечью. – И стоило оно того, чтобы отдаться мне?
Голос его звучал вкрадчиво и хищно. Когда он опустил меня на диван, я вжалась в его спинку: