– О чем именно? О твоем параллельном мире?
– Нет, конечно. О том, что в документах.
– Я понимаю.
– Ни одна живая душа!
– А Полина?
– Жена? В первую очередь!
– Ты все же подумай, долго скрывать все равно не получится.
– А вот встретим Новый год, и я все ей расскажу. Обязательно. Полинка для меня – единственная отдушина в этом дурдоме. Ладно, оставь меня одного. Мне подумать нужно о многом.
– Ты в порядке?
– Насколько это возможно после твоих новостей.
– Это меня и беспокоит, – сказал Сергей и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь.
Валентин не стал открывать папку, закинув ее в первый ящик своего рабочего стола, но через минуту передумал и спрятал ее в сейф.
***
Утро в убойном отделе полицейского управления на улице Можайской, как всегда, начиналось с кофе.
Отделу за раскрытие очередного громкого преступления выделили денежную премию, и сотрудники единогласно сошлись во мнении, что им нужна крутая кофемашина. Раньше они довольствовались быстрорастворимой непонятной жидкостью. Зато теперь волнующий аромат настоящего кофе носился каждое утро по всему длинному коридору второго этажа полицейского отделения, приманивая гостей.
Сегодня был особенный день. Отдел подполковника Полякова провожал на пенсию своего товарища майора Кирочкина. Кирочкин был руководителем следственно-оперативной группы в течение пяти лет, но пришла пора заслуженного отдыха, и уже бывший глава СОГ не очень расстраивался по этому поводу. Он свое отбегал, отловил, отраскрывал. Пусть теперь молодые этим занимаются.
– Толя, как думаешь, кто будет вместо Ильи Петровича? – спросила девушка-криминалист по имени Василиса молодого человека, который пил кофе и смотрел в окно.
Толя не ответил, зато Джим во сне зарычал и задергал лапой.
– О! Опять преследует кого-то! – засмеялась Василиса.
Джим, служебный пес, охотно помогал в расследованиях отдела уже третий год. Так случилось, что сотрудника, который работал с Джимом ранее, застрелили во время проведения операции. Это была трагедия. Джим долго не мог поверить, что его любимца больше нет. Он не спал неделю, не ел и не желал ни с кем общаться. Не давал себя гладить, не подпускал и близко к себе. Василиса была исключением. Ей он по непонятным причинам доверился и стал понемногу приходить в себя. Она его кормила с руки и поила из ложечки. Начальство разрешило оставить пса в отделе. Домой к кому-то, даже к Василисе, Джим идти наотрез отказывался. Он спал возле кресла своего друга и не желал выходить из кабинета, кроме как по неотложным собачьим делам. Он надеялся и ждал. Так прошел целый год. Сейчас Джим полностью пришел в себя, вернулся в строй, но спал по-прежнему возле стола бывшего напарника.