А у меня по плану в этой группе скорый зачет.
– Тема сегодняшнего занятия, – начал я громко, скидывая пальто на край стола и бросая тута же портфель. Отодвинул стул и устроился на нем, закинув одну ногу на соседний стул, который здесь для этого и стоял. Наконец, огласил тему занятия. – Виды юридической помощи, оказываемой адвокатами.
Шорох тетрадей, тихие вздохи отчаяния и я приступаю к монологу, длиной в полтора часа. Меня не волнует, насколько сильно они меня слушают. Не заботит, записывает ли за мной хоть кто-то.
Я – робот, который обязан выдать программу, получить за нее денежное вознаграждение и так по кругу.
Еще год назад я с упоением мог рассказывать всевозможные юридические тонкости и хитрости, которым когда-то сам научился на практике или те, о которых узнал от коллег по цеху.
Но сейчас… Искра иссякла, огонь погас. Я выдаю сухой материал, который каждый студент, в общем-то, может найти в интернете, архиве или старой вузовской библиотеке. Если бы мне не надо было кормить дочь, то я бы уже давно наплевал на эту работу и не тащился бы в этот, мать его, храм знаний, находящийся на другом конце города.
Эта пара, как и другие четыре, прошла незаметно. Как и вся моя жизнь последний год: незаметно, не запоминаясь, серой дымкой, растворяясь в воздухе.
Привычно спустился в архив, который находился на цокольном этаже университета. В этом пыльном месте я иногда проводил занятия с теми студентами, которые рискнули писать у меня курсовую или дипломную работу.
А еще, старый архив – отличное место для того, чтобы уединиться здесь для личных занятий со студентками.
Старая металлическая дверь открылась с тяжелым скрипом прожитых ей лет. Возможно, она столь же стара, как и само здание университета. В темном помещении, в которое никогда не попадали лучи солнечного света привычно пахло пылью и затхлостью.
Машинально включил небольшую вытяжку над одним из шкафов и настольную лампу на своем рабочем столе. Пальто и портфель заняли своё привычное место на стуле.
Прислонившись спиной к стене, достал из кармана брюк фляжку с виски и допил остатки. Глухо ударился затылком о стену и закрыл глаза, чувствуя как янтарная жидкость, в которой уже не ощущалось горечи, прокатывалась по внутренностям, словно обволакивая их и согревая до тех пор, пока не упала на дно желудка. Пустого желудка. Сегодня я точно ничего не ел и не помню, ел ли вчера.