Трясущейся рукой пытался попасть в замочную скважину, то и дело, царапая дверное полотно. Прекратил жалкие попытки открыть эту чертову дверь. Замер. Перевел дыхание в попытке побороть сон, который так и норовил обрушиться на меня в теплом подъезде.
Внутри квартиры защелкали замки. Дверь открылась и ударила меня в плечо.
Сделал шаг назад и поймал на себе обозленный взгляд дочери.
– Опять? – хмурилась она. В светлых глазах плескался гнев. Точно так же, как когда-то бушевала буря в глазах ее матери, если я задерживался на работе.
– Прости, Катюш, – выдохнул я и виновато опустил голову. – Впустишь?
– Проходи, – буркнула она и отошла в сторону, пропуская меня в квартиру.
– Спасибо, родная, – придерживаясь за дверной косяк, вошел внутрь и скинул ботинки у порога.
Пальто помогла снять дочь. Она ничего не говорила, но по её тяжелому дыханию можно было понять, что она зла на меня.
Пальто висит на крючке, я почти сплю, держась за стену.
– Голодный? – нервно спросила дочь, отчего я очнулся и немного пришел в сознание.
Тот же вопрос мне задавала Маша, даже когда злилась, даже когда понимала, что я на ногах едва могу стоять.
– Да, – просто ответил ей и без особого приглашения прошел на кухню.
Подошел к плите и открыл сковородку, в которой меня ждала жареная картошка и одна котлета.
– Садись. Я сама всё сделаю, – оттолкнула меня дочь и выдвинула ящик стола, чтобы достать из него подставку под сковородку.
Чтобы не мешаться у нее под ногами, сел за стол и сложил перед собой руки. Вперился бессмысленным взглядом в узор белой скатерти и смотрел до тех пор, пока передо мной не оказались сковородка, вилка и кружка чая.
Всё тёплое.
– Бабушка давно ушла? – спросил, подцепляя вилкой ломтик картошки.
– Давно, – отрывисто ответила Катя.
Закинул картошку в рот и, почти не прожевав, проглотил.
– Ты жарила?
– Картошку я, а бабушка пожарила мне две котлеты, но сказала, чтобы я тебе их не давала. Ты не заслужил.
– Тёщенька, – хмыкнул своим мыслям и отломил немного от котлеты. Отправил в рот кусок и медленно разжевал. Глядя дочери в глаза, честно признался. – Твоя картошка гораздо вкуснее бабушкиной котлеты. Тебе точно десять лет, Кать?
– Точно, – невесело ответила она и протопала к выходу из кухни. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, доча, – произнес в пустоту.
Уставился в сковородку с картошкой. Отложил вилку и с силой потёр лицо ладонями, чтобы хоть немного взбодриться и донести свое полудохлое туловище до постели.