– Да, тошнота, рвота. Капельницу. Таблетки. Еда не очень. Нет, отсюда не выпускают. Окно с торца здания найдешь, я выгляну. Передай пакет, напиши номер палаты. Лифтёр принесет.
В коридоре и соседних палатах на все мелодии пели телефоны и трындели тетки, подолгу и в сотый раз рассказывая, как им внезапно поплохело; шел подробный перечень того, что поела, как летели из них рвота и понос. Это пережёвывание скудных событий будет продолжаться целый день.
Фируза перелистнула страницу, и глаза выхватили строчки, которые развеселили: «Бабы особенно часто жалуются на болезни, у них что-то «подкатывает к сердцу», «спирает в грудях» и постоянно «резь в животе», – об этом они больше и охотнее всего говорят»…
Ну классик! Знал бы он, что в двадцать первом веке стилистика жалоб изменится, но суть останется прежней.
Здесь, в палате № 1, редко звонят смартфоны. Вчера крепкая деревенская женщина перед выпиской так резко отчитала молодежь, что они все, видимо, перешли на sms-сообщения. Фируза, конечно, не поэтому написала sms-ку сестре со списком того, что надо принести. Просто так удобнее. Но и позвонить Ольге надо.
– Привет. Я в инфекционку попала. Не знаю, что случилось. Ездила на Иремель. Представляешь, поднялась на самую вершину! Ощущения – не передать. Потом расскажу. Еле дотащилась до дома, вызвала врача. Она в такую панику ударилась и меня напугала. «Немедленно в больницу, а вдруг у вас сальмонеллёз». Ну я и поскакала на такси в больничку, даже багаж не распаковала. Я тебе написала, что мне принести. Сама понимаешь, кинула в сумку, что пришло в голову. Нет, вкусненькое нельзя. Хочется быстрее на волю, поэтому не буду рисковать…
Кстати, подумала Фируза, я так и не поняла, с чего мне поплохело. Так всё было хорошо в походе.
Над деревней у подножья Уральских гор со всех сторон нависают хребты со звучными названиями: Зигальга с озером Зюраткуль, Малый и Большой Иремель, Бакты. Каждый день группа шастала по горам, топча гигантские змеевидные корни деревьев, распластавшиеся по тропинкам. Поднимались на вершины, которые казались недосягаемыми.
Но в последний день организм коварно сказал: «Опаньки!» И поехало! В разгар прощального ужина, когда студёная водочка поплыла внутрь, следом за ней пищевод протаранили арбуз и сливы, а потом подоспела курица гриль, которой захотелось присоединиться к такой разнообразной компании, Фирузу тряхнул озноб. Нешуточный озноб. Подумала, курточка оказалась хиловатой. Пошла спать. Накинула на себя парочку одеял.