Следующие две улицы Надюша не разговаривала с подругой.
‒ Как думаешь, будут завтра спрашивать столицы мира? ‒ вопрошала Бела. ‒ Вот ты про какую страну хотела бы отвечать? Я – про Мексику, у нее столица – Мехико. Хочешь Никосию на Кипре?
Тишина. Надюша только ускорила шаг, как будто пешком собралась дойти до Кипра.
‒ Сегодня выходит новая серия нашей любимой дорамы. Переведут ее на русский, конечно, только завтра, но, думаю, стоит глянуть на начало. Там ведь такой момент! Он сделал предложение девушке, которая в детстве издевалась над его братом!
Бела как будто разговаривала с ветром, который не отставал от девочек: отправился вместе с ними от заброшенного магазина в новопостроенный, большой, освещенный, весь стеклянный минимаркет.
‒ Вон твой Огонек! ‒ вдруг закричала Надюша.
Бела, услышав это слово, сжалась от страха. Только не это!
‒ Нет, ты глянь, глянь! ‒ показывала Надюша.
‒ Нет, скажи, что ты ошиблась! ‒ жалобно протянула Бела, но все-таки посмотрела.
Ошибиться было невозможно: Огонек во всем селе – единственный черный баран.
‒ Ты оставила ему ключи от ворот?
‒Смешно, ‒ скривила лицо Бела. ‒ Рада, что избавилась от меня?
‒ Ты пойдешь домой?! ‒ с ужасом спросила Надюша.
‒ Нет, возьмем Огонька с собой в магазин! Все же ходят в магазин с баранами!
‒ Не злись, ‒ жалобно протянула Надюша. ‒ Что ему сделается? Сбегаем быстро, купим и обратно сюда!
‒ Поверь, за это время он уже дойдет до Никосии. Ладно, потом покажешь, какие цвета купила, ‒ Бела махнула подруге рукой на прощание.
‒ Ну, давай! ‒ грустно протянула та. ‒ Все равно я успею вас догнать: с Огоньком вы до дома не дойдете с огоньком.
Огонек и вправду не хотел возвращаться домой. Сбегал он редко. Все-таки крепкие двери стайки3 и железная калитка со двора барану не поддавались. Выбраться на волю он мог только в том случае, если ему удавалось проникнуть в большой фруктовый сад. Оттуда, выбив одну из досок забора, баран выскакивал на улицу. Разве преодолев такую полосу препятствий, кто-нибудь захочет возвращаться обратно и начинать все сначала?
Умом Бела понимала тонкую душевную организацию своего барана, особенно его тоску по воле-волюшке, но не могла же она оставить его на улице! Как-никак это ее домашняя скотина! На то он и баран, что не понимает человеческой доброты, заключающейся в том, чтобы держать его взаперти в темной стайке, где за стенкой кудахчут курицы и иногда орет петух ‒ шумные неинтересные соседи.