Пожала ему руку и не дожидаясь пока тот отойдет от шока, поспешила ретироваться.
– П-подожди! – вдогонку крикнул он. – Отец приказал передать тебе кое-какие вещи. Они будут ждать тебя в твоих покоях.
– Благодарствую.
А вот это уже интересно…
Сгорая от смущения и любопытства, я не вошла, а влетела к себе в комнату.
На рабочем столе стоял неприметный, пошарпанный сундук среднего размера.
Крадясь, словно кошка, я все же открыла его.
На верху лежали драгоценности вперемешку с какими-то личными вещами бабушки Дианы. Поняла я, что это её вещи, когда достала маленькую рамку с портретом женщины в молодых годах. И!..
– О боже…
На портрете была запечатлена практически копия Дианы. Отличалась лишь форма челюсти и серьезный взгляд. Затем, порывшись в глубинах сундука я нашла какую-то документацию. Наполнение строк четко указывало на наследство в виде недвижимости, земельных участков и внушительный счет в банке. Однако это не было пределом. Когда сундук опустел, я не сразу, но заметила, что он был не так глубок, как мне показалось изначально.
Внимательно осмотрев и поковырявшись в нем, я не смогла открыть крышку дна, и нетерпеливо перевернула коробку. Под заметной тяжестью дно отвалилось и из-под тайного второго отсека посыпались письма, свитки и связки каких-то папок.
То, что гласило на некоторых пергаментах, показалось мне странным и складывалось ощущение, что это вс не принадлежало женщине. Незнакомы и знакомые имена, адреса, письма…
И тут до меня начинало доходить.
Все это было похоже на компроматы.
– О. Мой. Бог.
В самой куче этого бардака я заметила запечатанное печатью письмо с гербом черной розы. На сколько я знаю, этот герб принадлежит семье, из которой выходила бабушка Дианы.
Письмо было адресовано лично мне. Начало прописывалось как в любом киношном предсмертном письме: «Дорогая Диана. Если ты читаешь это, значит я покинула этот мир…». Красивый размашистый подчерк четко описывал причину её выбора.
Женщина решила уйти в мир иной с высоко поднятой головой тогда, когда посчитала нужным. Читать всё это невероятно сложно и больно. В какой-то момент глаза начинало пощипывать из-за нахлынувшей сентиментальности.
Не такая я уж и каменная, как мне казалось.
В письме чувствовалось, женщина дала волю чувствам. Не удивлюсь если она уронила несколько слезинок, пока писала его для меня. Старушка несколько раз упомянула про давнее письмо, оформленное в стихах. Она настоятельно не просила, а требовала его перечитать, ибо в нем таилась какая-то важная информация.