Были довольны все: и дорожные смотрители, и кузнец, и трактирщик, и даже полицейские, призванные наблюдать за порядком в этой местности; господам же проезжающим никто не препятствовал изливать душу в каких им угодно выражениях, – да и близость трактира играла свою положительную роль. Всё испортила рассеянность царского кучера, вёзшего поздним вечером императора Николая Павловича из Петербурга в Царское Село и забывшего про проклятую промоину. Карета государя опрокинулась, и Николай Павлович сломал ногу, после чего начался великий переполох: были высечены для острастки мужики соседних деревень, а заодно с ними и кузнец; посажен в острог держатель постоялого двора, а вместе с ним пара подрядчиков из тех, что попроще.
С неизбежностью встал вопрос, как быть дальше, тем более что при внимательном осмотре выяснилось, что эта промоина на дороге далеко не единственная, – были ещё и другие, не считая бог весть как образовавшихся колдобин, рытвин и выбоин. После непродолжительного размышления решили было установить упреждающие знаки с надписями: «колдобина», «рытвина», «выбоина» и прочее, – однако эта идея была отвергнута в виду чрезмерной демонстративности подобных знаков. Тогда нашли иной выход: вдоль дороги, за кустами посадили мужиков, которые в качестве обязательной отработки своих установленных законом повинностей должны были предупреждать проезжающих господ об опасностях пути и помогать преодолевать эти опасности.
На том и остановились, – а вскоре последовал высочайший указ о строительстве первой в России железной дороги от Петербурга через Царское Село к Павловску, и всё внимание отныне было привлечено к ней. Шоссейную дорогу отчасти всё же подсыпали, утрамбовали и заделали усилиями тех же мужиков, и ездить по ней стало по-прежнему приятно и весело.
* * *
Примерно так думал жандармский полковник Верёвкин, ехавший по делам службы на одну из дач вблизи Царского Села. Настроение полковника было превосходным: его карьера стремительно шла вверх, он был представлен государю, его ценил граф Бенкендорф, начальник Жандармского корпуса, – и, что очень важно, полковника принимали в доме Петра Андреевича Клейнмихеля, любимца государя, где Верёвкину благоволила Клеопатра Петровна, жена Петра Андреевича, имевшая огромное влияние не только на своего мужа, но и на высшие сферы государственной жизни.