Среди бушующих потоков, легко сбивающих с ног людей, прямо на алмазных перилах с изящными перекладинами, похожими на лапы зверей, сидел, зацепившись длинными когтями, редкий и единственный в своём роде орёл Хааст. Это птица, вид которой люди успели истребить ещё в 1600-х годах. Самая огромная птица, когда-либо существовавшая на Земле.
Один размах её крыла мог достигать до 3 метров, один лишь хвост порядка 50 сантиметров, 25 сантиметровыми лапами и острейшими 6 сантиметровыми когтями. В длину его туловище достигало 1,4 метра, а в обычном положении на Земле рост достигал до метра. Эта птица имела огромный обхват крыльев и массивное тело, он превосходил в размере всех птиц.
Его тёмно-сизые перья ерошил ветер, казалось, что он лишь статуя, настолько неподвижен был его профиль. Он смотрел на всё то, что породил его создатель, на прекрасные сады, на собственных братьев и сестёр, вот так сидя среди статуй, гаргулий, чувствуя холод и пышным оперением хвоста кирпичную стену с множеством окон и покатой крышей с карнизом, он впитывал вкус родных мест.
Он прикрыл глаза, подставив грудь и шею тёплым лучам ярчайшего Солнца. Хааст почувствовал чужое присутствие, большую тень, нависшую над ним и звуки громких хлопков крыльев. Он открыл глаза и увидел зелёного дракона, с более тёмным контуром на крыльях, жёлтой узкой мордой, брюхом и лапами, он был одет в белый не закрытый халат. Весь его вид сиял, подобно солнцу так же ярко, в глубине глаз застыл огонь.
– Здравствуй, дорогой брат! – воскликнул он, присаживаясь на перила рядом.
Он увидел некоторую хмурость на лице Хааста и тоже принял видимое недовольство.
– Совсем не заглядываешь, так много путешествуешь по разным мирам, забываясь в воздухе, что теряешься.
– Здравствуй, Табалуга, ты подрос с нашей последней встречи, – Хааст приподнял уголки клюва, его хмурость пропала, и пришло смирение. – Я вовсе не теряюсь, мой дорогой младший брат, я свободен.
– Ну, ты же мог письма писать или захватить какую-нибудь рацию, хотя бы примитивную, – обиженно говорил дракон, подпирая руками голову.
– Переживаешь? – усмехнулся Хааст.
– Конечно, ты полностью достоин своего имени. Ицал, подобен тени, иногда думаю, что так ею и останешься в нашей жизни, мы ведь сильно скучаем, – голос принимает хриплые и жалобные нотки.