Одна беда – даже летом Кай приносил игрушки, от которых так и веяло зимним духом. Хватало короткого взгляда, чтобы запахло хвоей и имбирем, в памяти зазвучали рождественские колядки, а кончики пальцев вдруг закололо от холода.
Да и сам Кай походил на озябшего воробья: вечно кутался в свитера и шарфы, прятал испачканные краской ладони в карманах да натягивал капюшон ветровки так низко, что было невозможно разглядеть выражение темных глаз.
Вот и сейчас, хотя в лавке было натоплено, парнишка втягивал голову в плечи и зарывался подбородком в складки толстого шерстяного платка. Хмурился, то и дело оглядывался на закрытую дверь и выглядел потерявшимся, хотя давно уже протоптал дорожку к лавке Такиса и знал здесь, пожалуй, каждый угол: после того как прибивал полки и собирал новые стеллажи взамен старых.
– Ясу, – поздоровался Такис и вслед за Каем покосился на стеклянную дверь, но не сумел различить ничего, кроме тумана.
– Барабаны… – невпопад буркнул парнишка, дернул плечом и вновь оглянулся. – Не люблю барабаны. Чего они в саду расшумелись? Павлинов перепугают.
Но Такис не слышал ни единого звука, даже кошка, и та наконец затихла. Только в глубине лавки тоненько поскрипывал проржавелый вечный двигатель, отмеривший, должно быть, не одну сотню лет. А потом, кажется, и он замер.
– Придумал тоже. Барабаны… – проворчал Такис, покачал головой, но против воли бросил-таки взгляд на прибитую над дверью лавровую ветвь, которая должна была уберечь и от нечисти, и от сглаза. Затем, рассердившись сам на себя, сплюнул, поднял с пола тяжелую коробку, принесенную Каем, поставил на прилавок и принялся доставать игрушки, аккуратно упакованные в мешочки из разноцветного фетра и деревянные ящички, наполненные стружкой и кокосовым волокном.
На Кая Такис не смотрел: парнишка его раздражал. То видел что-то неведомое, то слышал, а главное – кажется, не замечал своих странностей и тем нередко ставил Такиса в тупик. А еще – водил дружбу с бездомными, оккупировавшими старую часовню в монастырском саду, и частенько проводил с ними время: среди разбухших от сырости книг и чьих-то незаконченных скульптур и рисунков. Творческие личности, чтоб их!
Впрочем, что взять с парнишки, проломившего башкой ветровое стекло и потерявшего память?
– Неудивительно, что с невестой у тебя не заладилось. Сбежала от тебя, небось?