Комендант Лос Бион, не спеша, сам надел петлю на шею. Выпрямившись во весь рост, он гордо стоял и осматривал собравшуюся народную толпу. Как всегда, лупоглазые тупицы, хуже всяких паршивых овец, хуже всяких серийных убийц. Разве может нормальный человек смотреть и радоваться чьей-то смерти? в то время как едва ли башкой об стену не бьются при скончании кого из близких, родных. Ничтожные твари, улюлюкающие лишь потому, что смерть коснулась не их и уж тем более не такая, полагающаяся позорной. Но как только нечто подойдёт к порогу их дома, как только нависнет угроза их семьям, их быту и вообще их жизням, вот тогда-то они и начинают дрожать, стенать да вопить. Но и тогда даже не вспомнят, как материли, оскорбляли и ругали осуждённого на смерть. Жалкие и ничтожные создания, хуже императорских лизоблюдов, хуже всякого зла, притворяющегося всяким добром. Мерзкие создания. На их фоне даже червь выглядит куда благороднее, нежели эта толпа бошета². Но в глазах висельника была лишь озорная усмешка, а не презрение; на устах играла улыбка, которую могут дарить только отцы своим возлюбленным детям…
Лео бежал, пробираясь сквозь людскую толпу, кидая взгляды на эшафот и всё значимое выше читал в лице и глазах отца. Никогда ему не приходилось испытывать такой озадаченности, как в эти мгновения. Никогда не задумывался о смерти, но ныне, за последние двадцать минут видел второго человека, добровольно и бесстрашно уходящего за пределы жизни. Отец его заметил, когда Лео поднимался по ступеням. Он сбросил петлю и громко сказал, что хочет последний раз обнять своего единственного сына. И никто не возразил и не запретил ему.
– Лео, – зашептал он, крепко обнимая сына, а тот его, – Остались лишь считанные секунды, и я тебя очень прошу… Очень-очень прошу, мальчик мой! Ты должен исполнить последнюю мою просьбу и, по существу, единственную, как бы она не была ужасна и противна, как бы тебе не хотелось этого не делать. Я знаю, что ты предпочитаешь дела обратные этому, но сделай это со мной, ради меня сделай. Пусть суд и приговор оправдают вину и правду всей Империи. Сделай это, мой мальчик, сделай!.. И помни всегда, я любил, люблю и буду любить тебя…