Знаете, а так часто бывает, когда у женщины не было страсти в юности. Когда не было вот этого искра-буря-безумие-умрисомной, тогда к 30 годам этого ужас, как хочется.
Чтобы она такая бежала и волосы такие назад, а он такой за ней и такой кричал:
– Не уходииии, я без тебя умруууу!
А она в ответ:
– Слишком поздно!
И все страдают, конечно.
Короче, этой сериальной драмы многим девкам, удачно вышедшим замуж, не хватает. Эльвире тоже не хватало, и она не придумала ничего лучше, как влюбиться в соседа. Ну, вернее, в тот образ, который она сама себе же и придумала.
Короче говоря, Эльвира начала днем и ночью думать о своем соседе. Она ничего о нем не знала и не собиралась изменять мужу, но стала замкнутой, тихой и закрытой. Витала где-то там в облаках.
– Что с тобой? – спрашивал Леша, гладя жену по плечам, – ты какая-то задумчивая. Устала?
– Да, я пойду, полежу, отдохну.
Однажды Леша увидел, как Эля пялится на соседа, и ему это совсем не понравилось. В его мозгу моментально нарисовались сцены измен, голая Эля и голый сосед. Вечером Леша не выдержал и начал давить на жену, чтобы она призналась во всех грехах.
– Что у тебя с ним? – еле сдерживая гнев спросил Леша.
– С кем? – Эля даже вздрогнула от неожиданности.
– С этим, с участка напротив. Я видел сегодня, как ты на него пялилась! У вас роман? Влюбилась в него? Да? – Леша почти орал.
– Леш, ты чего? Я тебе не изменяю. Не кричи, детей разбудишь.
Лешка сел, схватился руками за голову и немного постонал.
– Ты отдаляешься от меня, Эля. Что происходит? Я больше не чувствую, что нужен тебе. Ты стала холодной и отрешенной. Ходишь по дому, как привидение. Ты больна? Скажи мне!
Он посмотрел на нее выжидающе.
– Прости, Леш, – Эля теребила край халата. – Я не изменяю тебе. Но и жить, как раньше, не могу. Прости. Я сама не знаю. Господи, как все трудно.
Эля заплакала и ушла в ванну.
– Я не понимаю, почему? Все же было хорошо. Я сделал что-то не так? Объясни мне, пожалуйста!
Эля закрыла дверь перед его носом. Леша остался в коридоре и продолжал говорить:
– Мы с тобой всегда все обсуждали, у нас же не было никогда никаких секретов. Господи, да что за сюр творится? Эля! Не закрывайся от меня!
Он стучал в дверь. Эля не открывала. Она стояла в ванне, облокотившись на раковину и смотрела большими и печальными глазами на свое отражение. Она испытывала к мужу одно единственное чувство. Жалость. А к себе – злость. А к миру в целом – какое-то негодование и непонимание.