Отворачиваюсь и смотрю на дорогу. Провожаю глазами ярко освещённые бульвары, цветные вывески торговых лавок.
Сонное полотно тишины медленно застилает наши глаза и уши, и я не тревожу его до самого рассвета.
Мы успеваем ещё до восхода: меня будит запах моря, и последние полчаса дороги я уже не могу уснуть. В предрассветном мареве тянутся прибрежные степи, сквозь мерный шум двигателя и шорох колёс я слышу, как волны вылизывают береговые скалы. Мой дом одиноко стоит на холме – светлые стены, высокие окна, огни на террасе, оставленные к нашему возвращению.
– Отведи его к Тинаре, – тихо говорю я гарсону, когда автомобиль останавливается у калитки. Открывая дверь, присматриваюсь окнам второго этажа. Неужели мне повезло впервые за день?
Увы, это не было правдой: Сэрина ждала на лестнице, с распущенными волосами, в длинном ночном платье. Одного взгляда на неё хватило, чтобы понять – буря неизбежна. Ещё и это странное чувство, как будто укол вины или стыда за собственную ненадёжность….
– Не спишь так рано?
– Меня разбудил шум двигателя. А вот ты должен быть вернуться к полуночи!
Я чувствую оттенок фальши в её словах и понимаю, что сестра совсем не ложилась сегодня. Наверняка ждала меня и беспокоилась, а я даже не позвонил.
– Прости, солнышко, у меня были неотложные дела.
Я пытаюсь просочиться мимо неё наверх, но Сэра замечает маску в моих руках (и почему я не догадался оставить её в машине?) и хватается за неё, как за единственную улику в жестоком преступлении.
– Ага! Что это у тебя за дела такие в городе поздно ночью?! На что ты спустил наши деньги, господин Войелло?!
Подумать только, моя шестнадцатилетняя сестрёнка, ещё вчера не выговаривающая букву «р», укоряет меня в расточительстве!
– Мои деньги, Сэра. Пожалуйста, не строй из себя мамочку. Я вправду очень устал.
– Мамочки здесь нет, Кас, – неожиданно-серьёзно прерывает сестра, и я замечаю в ней что-то, чего не замечал ранее. Нечто жёсткое, необыкновенно-сильное и самоуверенное. Это даже не эмоция – черта, фундамент, несущая стена. Что-то, на что опираются все её мысли и действия.
– Я знаю, – отзываюсь тихо, завороженный незнакомым доселе чувством. – Ведь я был последним, кто её видел.
Сэрина краснеет, поражённая моей бестактной жестокостью, и я пользуюсь этим, чтобы взлететь по лестнице, оставив ей злосчастную белую маску с бархатными лентами.