Концерт ударных потихонечку стихает, уходит куда-то в Ак-Таш, прямо в горы, аккурат к утру.
В пять – гортанно запоют молитвы минореты.
Летучие мыши спрячутся, вновь, до вечерних сумерек, от встающих ярко и быстро лучиков зари.
Кое-где начнут открывать окна – впустить утреннюю прохладу и воркование горлиц.
А около восьми – невольно впустят ещё и зазывные клики вышедших на работу молочниц с большущими бидонами свежего молока о каждую руку «Кислый, пресный малаа-коо!.. Кому киислый, преесный!»
Помню, я не раз направлялась мамой к очередной нарушительнице утренней тишины, снабжалась литровой пустой банкой в руки, – для пресного молока, и банкнотой в «50сум», и – шла.
Главное было успеть поймать опу с бидонами в своём дворе.
Можно было, конечно, дождаться следующую, но сами понимаете, нужно же ценить время.
К тому же выходной весенний на то и выходной, – следующим под окна, после знаменитых молочниц, выезжал на телеге, запряженной осликом, коих мне всегда было очень жаль, некий «пош-арава».
По памяти моей – это был, всегда, какой-нибудь неказистый мужичонка, дехканин на вид, который в телеге своей деревянной вёз стеклянные пустые бутылки, что выносила ему, выбегающая на его зазывные крики детвора, а он – бутыли забирал, взамен предлагая выбрать подарки – леденцы на палочке, в форме петуха, красной звезды или же мелкую совсем денежную купюру, например в «3 сума».