Когда я встретила Тома на барахолке, он смотрел мне прямо в глаза. Он не отводил взгляд, в котором не было ни излишнего любопытства, ни проблеска жалости. Я не была для него сломанной куклой. Я была Луизой. Девушкой со шрамами, которой трудно ходить и у которой все тело держится на стержнях, но прежде всего я была человеком. Человеком, который разделяет его любовь к книгам. И он принял меня такой, как я есть.
Том был совсем не глупым парнем. Он знал, что еще несколько месяцев назад я бы на него даже не посмотрела. Он был из тех парней, над которыми мы с Сарой иногда подшучивали, если встречали их на улице.
Теперь, когда я прокручиваю это в голове, я понимаю: то были не шутки, а издевки.
Мы выбирали себе жертву, одна из нас подходила к бедному парню и шептала ему:
– Ты в курсе, что нравишься вон той моей подруге?
Вторая вдалеке строила из себя скромницу, неловко одергивая подол платья. Парень краснел до кончиков волос и начинал потеть.
– Она тебе не нравится, да?
Он кивал, мотал головой, что-то бессвязно бормотал. Та из нас, что изображала скромницу, стягивала с плеча бретельку платья. Или взмахивала волосами. После этого парень не знал, что сказать, и забывал, кто он такой.
«Сваха» ставила руки на пояс.
– Ну так что? Она тебе нравится или как?
Когда парень в конце концов выговаривал «да», начиналась самая настоящая пытка.
– Знаешь, ты ей тоже нравишься… но только в твоих мечтах!
Затем мы переходили к отрубанию конечностей. И это продолжалось до тех пор, пока было что отрубать.
– Мечтай о ней, Голлум!
– Какой же ты урод!
– Луиза, видела, как он вырядился?
– Прошлый век. Это шмотки твоего деда?
– Ты такой жирный, лучше не сиди на солнце, а то растаешь.
– Эй, Луиза, а что это за волоски у него на подбородке?
– О! О нет… Сара, только не говори мне, что это…
– Что, Луиза? Ты о чем?
– Мне кажется… мне кажется, это не подбородок! Это ершик для унитаза!
– Пф-ф-ф-ф-ф!
– А может, это и не парень вовсе?!
– Ты парень?
– Вот видишь, молчит. Никакой это не парень!
– А ну отвали от нас!
– Не подходи, сказали же тебе!
– Пошел отсюда, а то мы всем расскажем, что ты нас изнасиловал!
– Извращенец!
– Помогите! Насилуют!
И мы уходили, угорая как бешеные. Бедный парень оставался стоять на месте, словно растение, которое забыли полить: его руки безжизненно повисали, на лице появлялось скорбное выражение, его сердце было разбито.