– Я нашла тебе работу, ты же сама хотела чем-то заниматься. Вот я и подумала….
– Хотела, что за работа? – перебила её я, оживившись от такой новости.
Хватит хандрить, Оля, пора начинать учиться жить заново!
– Соседка, баба Нюра, сказала мне, что с почты Наташка замуж вышла, уволилась и уехала куда-то в неизвестном направлении с новым мужем, вроде в город, а вот в какой и куда не знаю. Он у неё военный, теперь будет с ним по гарнизонам мотаться. Место на почте освободилось, и я подумала, что может захочешь поработать там. Впереди лето, работа не пыльная и тебе всё же заняться чем-то не помешает, а то ни кровиночки в лице не осталось, сидишь дома безвылазно, да и копейка какая никакая будет.
Жили мы в своём доме, недалеко от города, в котором я училась, в посёлке городского типа: просто, скромно и небогато, но нам всего хватало. К богатству никогда не стремились и меня также воспитывали – никому не завидовать и чужого не брать. Мама всю жизнь медицинской сестрой в нашей больнице проработала, а папа в сельхозтехнике механиком. Руки у него золотые и совсем безотказный – всем поможет всегда, везде и в любую минуту. Родители считали, что большие и лёгкие деньги – это зло, которое меняет людей не в лучшую сторону. И познакомившись с такими людьми, богатыми и избалованными на практике, я пришла к такому же выводу. Чрезмерный достаток меняет человека, развращает душу и развязывает ему руки во вседозволенности, позволяя думать, что ему всё можно, делая его эгоистичным и заносчивым.
– Я согласна руками и ногами – это то что нужно. Мам, ты просто моя спасительница, – не сдержав эмоций, я грустно улыбнулась ей и обняла её крепко-крепко, прижав к себе. – Спасибо тебе, родная моя, что ты есть и поддерживаешь меня, что бы я без тебя делала.
Отстранившись от меня, она серьёзно на меня посмотрела и в сотый, наверное, раз спросила:
– Оль, может быть, расскажешь всё-таки правду, что тогда с тобой случилось на самом деле? Я же знаю, что ты не всё нам с папой рассказала. Что ты скрываешь от нас? – гладила меня по волосам она без остановки, заглядывая мне в лицо, пытаясь увидеть правду в моих глазах, всегда чутко улавливая в них ложь.
А что я ей скажу? Что меня опоили и украли, удерживая силой? Это так унизительно… Я не могу в таком признаться…