ни царства Гвидона,
ни взгляда родного.
И сомкнуты губы,
и сад вечереющий, а в далеке,
кисельного берега край в молоке —
вспомнится снова.
Последним, не дай бог, остаться, кто вёл
Под ручку, как будто, под музыку пчёл,
Уснувшую душу в горнило цветка,
Кто лишнюю жизнь продавал с молотка;
Уж лучше валяться на паперти века чужого.
И след от сгоревшей мечты, будто след от ожога,
На сердце. И дождь тишины – дождь, который
Застенки мокрит, льёт за стенкой столетней конторы…
Я лишь притворяюсь живым, я живу – в меру сил?!
Дождь, падая, шёл – моросил, моросил, моросил…
Когда-нибудь не на года – на недели и месяцы,
А то на минуты счёт жизни, на дни.
Мерцают докуренных судеб огни…
Эх, вместо бы месяца на небосклоне повеситься…
И, как подаяние, на распростёртой ладони уместятся —
Голодные крохи времён или слёзы,
мешавшие вдоволь и вдосталь проститься:
С нашитой на занавес, канувшей за морем, птицей,
с эскадрой виднеющихся навсегда кораблей,
вовсю преисполненных дымом,
за всех распростившихся с домом,
сжигающих в топках: остатки надежд и углей.
Когда-нибудь – слёзы по впалым,
усталым окраинам глаз – пересохнут, одна за другой.
И тысячелетние сны, прерываясь на явь,
убаюкают душу, укрытую стареньким пледом.
И ты, мой товарищ по жизни смертельной —
живущий, живущая следом;
И ты, моя радость, и ты, мой вселенский дружок дорогой,
Уснёшь в этот раз… И останется путь,
истопленный в топке и стоптанный, пусть,
никому не известен, не слышен, не выдан, не ведом.
Всем тем, кто вослед: никуда не идти,
И небо – с больничного вида окном,
На клумбе валяется выцветший гном.
И мокнут последние метры пути…
И пляс скоморохов в разгаре!
Оставят в покое, раз горе…
И карточным шулером жизнь объегорит
Всё новых и новых за круглым столом,
Луной освещая рассказ о былом…
Кобылам хвосты накрути,
Сбываться, сбиваясь с пути,
Заветной тоске суждено!
…К перрону, на станцию Дно,
Окутанный дымом, печалью, снегами,
Подходит состав… У царя под ногами —
Чуть впавший в безумие мир – отречённый…
Когда-нибудь ты или я… Ни при чём мы!
Когда-нибудь сбудется смерть
и чужими шагами
по нашим тропинкам
пройдут:
Широкие тени вселенских минут,
Покой всесусветный высокой гряды облаков,
Слепой, в кандалах, с перезвоном оков,
Придуманный день, например, понедельник
И лет промелькнувших обрюзгший бездельник…
Когда-нибудь, но не сейчас, не сегодня.