Он наступил на письмо, конверт сгорел, но открытка внутри каким-то образом осталась совершенно нетронутой, если не считать черных пятен от его пальцев.
Он прочитал письмо и пробормотал:
– Черт возьми.
Было уже за полночь, и когда Рей услышал звонок от входной двери, он понял, кто это. Он собрал свои вещи и написал своему парню, что у него срочные семейные дела и он уедет на пару дней.
Утром ему надо будет первым делом позвонить Жасмин. По крайней мере, Кришан все еще здесь и уберет мусор.
Когда Рей спустился, Маримар стояла, прислонившись к стене дома, с коричневым бумажным пакетом в руках.
– Она чуть не подожгла мой офис, – пожаловался он.
Маримар пожала плечами и впилась зубами в бейгл.
– В нашу квартиру ворвался голубь.
– Он тоже сгорел?
– Нет.
– Обычно бабушки присылают пятидолларовые купюры в открытках «Холлмарк» или банки с ирисками.
Они дошли до угла, он поймал такси и назвал адрес.
– У кого-то из твоих знакомых есть такая бабушка? – с сомнением в голосе спросила она.
– Ни у кого, но должны же они существовать.
– Ага, инопланетяне тоже существуют.
Они пришли в свою квартиру и собрали вещи. Около двух часов ночи Рей и Маримар оказались в его старом пикапе, том, который остался от отца и который Рей обычно парковал на небольшой стоянке возле Ист-Ривер. Безвкусный череп висел на зеркале заднего вида рядом с деревянными четками, которые принадлежали его бабушке по отцовской линии.
– Слушай, не может быть, что старая ведьма умирает, – сказал Рей.
Маримар содрала заусенец до крови у ногтя большого пальца. Орхидея хлопнула бы ее по руке, если бы увидела. Двигатель завелся, и они влились в уличное движение.
– Скоро узнаем.
* * *
Татинелли старалась успокоиться и не уронить вазочку с мороженым, которая стояла у нее на животе.
Мороженое было четырех видов: фисташковое, вишневое с шоколадом, ревеневое с ванилью и сорбет из маракуйи. И единственным, что она могла переварить на восьмом месяце беременности. Олимпия в штате Орегон не отличалась теплой погодой, но в тот весенний день неизвестно откуда на город накатила волна жары, поймав в ловушку будущую мать и усердно работающий кондиционер.
Она откинула голову на подлокотник дивана и вздохнула.
Ребенок не толкался уже пару дней, и она перепробовала все, чтобы расшевелить его, потому что это затишье заставляло ее нервничать. Ее врач, молодой человек, который сам никогда не вынашивал ребенка, сказал Татинелли, что все, что она чувствует и не чувствует, – совершенно нормально. Но это был их с Майком первый ребенок (первый из многих, как она надеялась), и любые покалывание, боль или необычное состояние заставляли ее волноваться.