Врата называли дорогой в один конец. Бывало, что люди пропадали там по нескольку дней, а то, что возвращалось обратно, больше не могло зваться лордом, а порой и человеком. Туда же иногда уводили женщин, и дважды случалось так, что уведённые более не возвращались. В те разы и лекарь, и все его помощники, и Посланник Бога Мучений, который вёл беседы с палачами, пребывали вне себя. Каждый раз несколько дней – Арло успевал поспать раза три – за двери не уводили никого, а после всё становилось как прежде.
– Не надо! Не трогайте его! – Почему вдруг похитители могут послушать его и решат поступить правильно, писарь не знал, но всё равно продолжал кричать вслед. – Прошу вас, он же ещё ребенок! Глупое дитя, он не хотел… Не надо!
Розги, что легко пролезали между прутьев, быстро заткнули рот прижимающемуся к ржавым решёткам мужчине. Флейм с лёгкостью признавался себе и, если требовалось, то и окружающим, что является трусом. Он боялся очень многих вещей, в том числе и боли. Только страх испытать ещё большую боль, лишиться ума или и вовсе умереть – а сей страх превосходил остальные – мог заставить его добровольно идти на риск и постоянно подвергаться избиению. Он видел пустые места вместо вырванных зубов, которые без особого желания выставляли напоказ его соседи, видел содранные ногти, поломанные и неправильно сросшиеся пальцы, следы от порезов, ожогов и другие травмы.
Писарь понимал, что всё это, тем более растянутое на долгие дни, циклы, а быть может, и сезоны, ведь некоторые могли жить здесь уже очень долго, не убьёт его. Мучители не были убийцами в прямом смысле этого слова, у них имелась иная цель. Некоторые из них не могли зваться и мучителями: выполняя роль стражников, они лишь терпеливо прогуливались между рядов, раздавали еду и воду, не выражая собственного мнения. К сожалению, встречались и те, кто упивался страданиями и искренне ненавидел представителей знати. Именно из-за последних писарь едва сдерживался, чтобы не начать выть и скулить, как только к нему подходили.
Да, Арло почти был уверен, что выживет, но непрекращающаяся боль станет его вечным спутником. Он осознавал, что куда менее вынослив, крепок и самоуверен, чем сосед по другую сторону, тот самый мужчина, что теперь являл собой скорее человекоподобное полуразумное существо. Арло боялся, что всего после одной прогулки за Врата Бездны и от него самого не останется совершенно ничего. Только тело, может, и не столь изуродованное, как он себе представлял, но лишённое души.