Ильюшин едва ли не единственный разглядел блестящие боевые перспективы универсальной машины. По сути, это воздушный аналог Т-34. Основная рабочая лошадка Войны.
Фашисты не зря прозвали этот штурмовик в честь средневековой чумы, которая никого не щадит. Наша машина звалась "шварцентодд", чёрная смерть!
Но в 1939 году Ильюшин бегал по кабинетам наркоматов со своей опытной моделью бронированного штурмовика и не находил понимания абсолютно. Более того, когда всё-таки удалось пробить ограниченную серию для машины, военные потребовали самолёт форменным образом изуродовать.
Ильюшин задумывал машину как самостоятельную боевую единицу. В то время, как к примеру, классический бомбардировщик должен сопровождаться истребителями прикрытия. Поэтому штурмовик получил место стрелка и отдельный пулемёт для обороны.
Военные же настаивали, что машину следует облегчить, да и лишний пулемёт ей не нужен. Поэтому вместо двухместной машины документы подписали только на урезанный одноместный вариант.
Больше года конструктор ходил по инстанциям, отстаивая правильность двухместной компоновки. В какой-то момент плюнул и записался на приём к Сталину. Но даже вождь в тот момент стал на сторону военных.
После очередного звонка конструктора вождю, тот даже слегка вспылил. Мол, хватит толочь воду в ступе, товарищ Ильюшин, решение по одноместному варианту принято, работайте!
А тут и следующая беда. В наркомате решили объединить КБ с заводами. Ильюшину предложили с сотрудниками переехать из Москвы на воронежский авиазавод. Заодно и авторский надзор за своей продукцией. Штурмовики начали собирать именно там в начале сорок первого.
Ильюшин возмутился! Такое решение означало разрушить налаженную работу КБ. Многие из сотрудников захотели бы остаться в Москве с семьями. Переезжать никто не хотел. Тем более, время ещё было мирное, да и конструктора большей частью были людьми сугубо гражданскими. Приказ не отдашь.
Ильюшин, не найдя понимания в наркомате, пишет подробную записку Сталину о вредности такого решения. Требует оставить КБ на месте, либо, если уж завод так боится не справиться с выпуском новой техники, конструктор готов сам на полгодика переехать на завод и лично запускать машину в серию.
Кстати, на завод конструктору и так мотаться приходилось постоянно. Именно в одну из таких поездок Ильюшину пришлось лично пилотировать ночью в грозу самолёт. Тогда конструктор на машине разбился под Воронежем и на всю жизнь сохранил высоко поднятую из-за швов левую бровь.