Марютке кожанка не досталась, но революционные постулаты плотно облепили ее сердце и, казалось, навсегда овладели им. Синева глаз поручика лишь слегка пошатнула ее революционную сознательность. Плавиться она стала на острове, когда они оказались на каменистом берегу один на один. В заброшенной хижине линия фронта между непримиримыми классовыми врагами сошла на нет. Мир. Общая задача – выживание. Житейские подробности их сближают: Марютка разводит костер, у которого оба, раздевшись по пояс, сушат одежку, винтовка валяется в стороне… Красноармеец Марютка и гвардии поручик Белой армии Говоруха-Отрок как бы помимо воли демобилизовались. Перед лицом агрессивной природы они обнаружили собственную природную человечность. Вне Гражданской войны они люди. А тут еще синеглазый офицер приболел. И так сильно, что несколько дней провалялся в беспамятстве. И она его со всей бабьей самоотдачей выхаживает, приговаривая: «Ах ты дурень мой синеглазенький».
Режиссер дает понять, что взаимная симпатия проникла в подсознание. Он в забытье удерживает ладонь Марютки, и она не смеет ее освободить, хотя рядом раскипается котел с водой.
По выздоровлении ему страстно захотелось закурить. Махорка есть, а бумажки ни клока, чтобы скрутить цигарку. Она отдает ему на раскур самое дорогое ее революционному сердцу – листок со своими необработанными стихами.
Оба они уже влюблены друг в друга. И душа в душу коротают время на каменистом острове. Она полощет белье, он под камнями выуживает раков. Идиллия, венчаемая поцелуем. Говоруха размечтался вслух, как они вдвоем заживут в его родовом поместье. Это он зря размечтался. Этим он только растревожил классовый инстинкт своей любимой. Они страшно разругались. Она ему про большевистскую правду. Он ей: «Так ты о вшивых большевицких бандах затосковала». Она: «У них, может, тело вшивое. А у тебя душа наскрозь вшивая». Он ее обозвал «хамкой» и замахнулся ударить, но удержался. Потом они помирились: сначала ладони соприкоснулись (крупный план), затем губы сомкнулись (еще один крупный план). В этот момент офицер увидел подгребающую лодку с несколькими офицерами. С криком: «Наши!» он взмыл на высокий камень. Красноармеец Марютка в спину ему метнула: «Ты, моль белая! Назад! Стрелять буду!»
На этот раз Марютка не промахнулась. Сорок первый подстреленный рухнул ничком. И только в этот момент она поняла, что убила не моль белую, а свою любовь первую. И не может поверить, что все, конец.