– Он тебе нравится? – с долей надежды и восторга вставила Настя.
– Сама того не понимаю. Мне, кажется, долгое время я ещё не смогу понимать себя и чувствовать что-то, кроме быстротечных симпатий. А нужно ли мне оно?
Недовольное сопение неожиданно прервало мой тусклый рассказ. Повернув голову, я увидела, как Энн раздраженно закатывает глаза, а на моем лице мелькнула слабая улыбка, ведь я уже догадывалась о том, что она скажет.
– Не советую делать выводы, зная человека считанные дни. Ты попадалась во множество ловушек гнилых людей. Все они до горла были наполнены фальшью, и я не думаю, что ты несказанно обрадуешься, попавшись на очередную удочку, – процедила она, сверкнув своими серыми глазами. Подруга зачастую осаждала меня, порой гневно и с колющим холодком, но я знала, что это благородный удел её переживаний. – Не стоит грузить себя мыслями о нем, будь бдительнее. Ведь у тебя часто были ухажеры, и долго ли они задерживались в твоей жизни?
– Я совершала одну и ту же ошибку, когда вступала в отношения, проливая ночами слезы о своей первой любви, – невесело хмыкнула я, вспоминая о своих былых вспышках симпатии.
Эти чувства вовсе не будоражили мою кровь, не вызывали искреннего интереса. Я торопилась лишь заполнить пустоту в собственном сердце кем-то, кто проявлял ко мне сладостное неравнодушие. Но эта бессмысленная игра давно наскучила мне, потому и твёрдо решено было, что отныне нужно быть рассудительнее в таких скверных делах. Да и с Давой все было абсолютно иначе. Совершенно не хотелось мне потешаться над ним, использовать и топтать его добрый нрав, только вот предчувствовало мое нутро, что он ощутит тягостность невиданных страданий в погоне за моей взаимностью.
– Если он кажется тебе хорошим, то напомню, что зачастую это людская маска, сотворенная ради собственной выгоды, – тем временем продолжала Энн, а затем пошутила. – Ну ничего, даже если и так, найдёшь себе нового.
– Нового? – резко переспросила я, удивлённо приподнимая брови. – Я в магазине по-твоему? Мне надоело перебирать людей и устраивать проверки на срок годности. Пускай издеваются над моим и без того изнывающим сердцем, насмехаются, но однажды и они будут бессильны перед порицающей толпой.
Энн замолчала. Притихла, оставив после себя только глубокий вздох, затаивший в себе охапку несказанных мыслей. А я и не торопилась продолжать свою речь, ведь не хотелось мне напрасно сетовать о чувствах, которых и вовсе я не ощущала.