Когда мы закончили, ветер усилился, подгоняя бесчисленное количество облаков, а яркие лучи стали совсем блеклыми, предсказывая скорый уход солнца. Отыскав возле дороги детскую площадку, мы забрались на аттракцион для лазанья и уселись на прочные канаты.
С высоты нам открывался вид на обширный пруд, в котором отражалось постепенно темнеющее небо.
– Я мечтала встретить закат таким образом, – негромко провозгласила я, любуясь происходящим.
– Это очень красиво! – отозвалась Настя, и мы беспечно заулыбались.
– Прекрасный день, – сладко вздохнув, подытожила я. А затем мой взгляд вновь наполнился грустью. – Но когда я вспоминаю, что через два дня начнётся привычная для всех рутина, мне хочется выть.
– Мне кажется, что это лето было совсем ничтожным, – подбавила Энн, поправляя свои светло-русые волосы, растрепанные ветром.
Я лишь неопределённо пожала плечами.
– Благодаря вам мое лето было хоть чуточку ярче, – с теплотой проговорила я, а воспоминания вереницей замелькали перед глазами. – Мы ездили купаться, катались на велосипедах, устраивали пикники в лесу и частенько гуляли в разных местах. Разве не здорово?
– Но негативные моменты тоже были и порой они норовят затмить все хорошее, – задумчиво ответила Энн.
Я саркастично усмехнулась.
– Думаешь мне этого не понять? – горько заговорила я. – Вы только представьте: я шла все это время через разные преграды, они вечно заставляли меня спотыкаться и падать, но я всегда упрямо вставала и стремилась к своей мечте дальше. Моя цель была дороже всего, а теперь не только она разрушилась, но и я сама. Иногда мне очень сильно не хватает своего отца. Он бы никогда не позволил мне сдаться.
Лица девочек отразили мои же чувства, ведь мы трое прекрасно знали о какой неистовой тоске шла речь. За свою короткую жизнь я успела израниться тысячу раз. Первый – потеряв своего отца. «Та самая рана, которая никогда не перестанет кровоточить,» – с болью подумала я, вспоминая его серо-голубые глаза, добрый нрав и всю ту отцовскую любовь, которая воспитала во мне самые хорошие качества. Если во мне что-то и было плохого, то это все то, что я упустила после его гибели, проходив сложный подростковый период. Раньше мое честолюбие никогда не позволяло мне сломаться. Я старалась всеми силами, мужественно держалась, зная, что где-то в другом измерении все еще цветет отцовская гордость, посвящённая мне. Даже после такой ужасающей душу потери я твёрдо стояла на ногах, получая удары от тех, кто был однажды дорог моему сердцу. И теперь оно, кажется, почерствело, словно заплесневелая буханка хлеба.