После укола меня отвезли в другую больницу, где я сейчас и проснулась.
Я объяснила Вичке, что я подумала на самом деле, и она признала мою нормальность. Осталось только убедить в ней врачей. Рассказать всё, как есть – что мы боимся за свою жизнь и про нашу связь с Матвеевым, мы не могли. Кто знает, до кого дойдут наши слова. В общем, когда пришёл врач, я объяснила ему, что уже вполне нормальна и для общества не опасна:
– У меня аллергия на некоторые лекарства. Это, наверное, был побочный эффект. – сказала я, честно заглядывая ему в глаза.
– Пить меньше надо – покачал он головой.
Меня отпустили, но нашу московскую больницу известили, где меня и поставили на учёт, надеюсь, временно.
– Только этого мне не хватало! – ругалась я, ловя на себе интересующиеся взгляды гостиничных проживальцев. – Скоро будут говорить – ну надо же, а я с ней за одним столиком сидел!
Как оказалось, все были в курсе последнего события, а покусанному охраннику заплатили компенсацию и дали два отгула.
– Ещё бы сорок уколов назначили! – не могла я остыть.
– А надо было бы, ты, по-моему, самая, что не наесть бешеная. – заметила Вика, посмотрев на мои трясущиеся руки и злобный взгляд.
– Вот я тебя придушу, а меня и не посадят! – предупредила я её.
– Зато положат. В психушку.
Вид у меня был и без того ''интересный'' (поэтому таксист, который вёз нас из больницы, смотрел больше в зеркало на меня, чем на дорогу), а если прибавить к этому, что я ''строила'' глазки и высунула в угол рта кончик языка, легко понять, почему с нами в лифт никто не зашёл.
– Ну вот, наконец, всё уладилось. – пробормотала уставшая Вика, падая на кровать.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы живы и ты не в больнице.
– Да, это дорого стоит. – согласилась я, особенно, с последними словами, что-то мне там не совсем понравилось, хотя и давало некие перспективы на будущее.
– Интересно, а почему твой Егоров не звонит? Неужели Никиту ещё не нашли? – спросила Вичка, боясь за него и ещё больше за свою жизнь.
– Если бы его нашли, Никита бы уже сам позвонил. – вздохнула я.
В этот момент раздался звонок. Я подняла трубку:
– Алло.
– Алло! – это была моя секретарша Настенька, которая была тайно влюблена в Пашку. Вообще-то, эту тайну знали все, кроме самого Пашки, поэтому любовь была тайная.
– Дарья Викторовна! Пропал Павел Андреевич! – закричала она с разбегу.