Сгущались сумерки и только белые сугробы, засыпавшие могилы давали какой-то свет. Фонари еще не зажигали.
Мама смотрела на него с надгробной фотографии молодая, веселая. Такой он ее и знал и помнил сейчас, и даже те мучительные полгода как-то не испортили эту память.
Да, на кладбище он съездил. Но не отпустило.
– Черт те что, – сказал он вечером жене. – Ну, сон и сон! Что же так тяжело!
– Это пройдет! – утешила Валентина. – Сны забываются.
– Но ведь зачем-то она приходила? – Упорствовал Андрей.
– Она же тебе сказала- соскучилась, – напомнила Валя.
– Ну, да, четыре года не скучала, а сейчас соскучилась!
– Слушай! Не входи в депрессию! – Валентина закрыла тему.
… Ночью Андрей вспомнил!
– Знаешь, – сказал он за завтраком, – Она меня кое о чем просила перед смертью. Во-первых, чтобы я женился. Я женился.
– А,– протянула Валентина, – я-то думала по любви! А ты исполнил завещание маменьки!
– Не говори глупостей – рассердился Андрей. Во вторых, хоронил ее в закрытом гробу – смерть меняет внешность человека, а она же хотела, чтобы ее помнили живой! В-третьих, чтобы написав диссертацию ушел в науку.
Я ушел.
– А где наука? – спросила Валентина.
– Мама мало, что понимала в науке, – объяснил Андрей. Ей казалось, что наука, это институт. А там платят две копейки!
– Ну, я к чему?! – продолжил он. – Еще кое о чем просила. Я сделал. А вот об одном действительно забыл.
– Это о чем? – Валентина напряглась.
– Когда она месяцами лежала в онкологии, у нее была любимая медсестра. Они просто стали подружками. И за два месяца до маминой смерти, эта медсестра заболела. Что-то с иммунной системой. Так вот, она, мама рассказывала, была одна на всем белом свете. Ни родителей, ни мужа, ни детей – никого у нее не было. И мама очень беспокоилась, как она справляется. Сама она уже, понятно, навестить ее не могла. И вот эта последняя просьба была о том, чтобы я ее навестил и если нужно – помог!
– Навести! – просто сказала Валя.
…Медсестру эту Андрей помнил смутно. В халатах и белых накрахмаленных шапочках они все казались на одно лицо. Помнил, что зовут ее Дина, так называла ее мать, и что лет ей было по виду около или чуть больше сорока. Поэтому первым делом заглянул он в то отделение онкологической клиники, где лежала мать.
Естественно, молоденькие медсестры, дежурившие в тот вечер, куда после работы зашел Андрей, дела четырехлетней давности не помнили. Однако отослали его к старшей медсестре, которая, как они сказали, всю жизнь здесь работала, но будет только завтра утром.