– Тебе стоило бы получше знать своего родного сына. Думаешь, бесенок может не принять его?
Хакобо пожимает плечами.
– Этот малыш – белый.
– Дети бывают умнее нас – они не обращают внимания на цвет кожи, а смотрят глубже.
– Может… Но, не только в этом дело. Знаешь, года два-три назад Рамин говорил о том, что хочет братика или сестренку, чтобы было не так скучно оставаться одному. А потом он увлекся книгами – научил его читать на свою голову! Кажется, теперь ему все остальное стало пофиг. Что уж тут говорить о каком-то брате, когда ему даже я больше не нужен. Ты прав, я его не знаю и не понимаю… Пытался, но… Давеча глянул, какую он книжку мусолит – «Классовая борьба и классовая ненависть». Представляешь?! Это в его-то возрасте! Я сам ее лет в двадцать прочитал, а понял только годам к сорокам. А он уже, что-то выписывает, обдумывает…
– Я заметил. Он смышленый парнишка. Умен, не по годам.
– Пугает меня этот его ум.
– Бояться тут нечего. Но я бы сказал, что бесенку нужен наставник. Учитель. И, кстати, я не против давать ему уроки, – осторожно предлагает Тито.
– Вот, значит, как? – голос Хакобо вдруг становится едким и язвительным, – Небось, давно об этом мечтал?
– С самого его рождения, – ничуть не смущаясь, признается профессор, – А что?
– И чему ты собрался его учить? Он итак как полоумный с этими книжками, а ты собираешься еще добавить?
– Тебе бы нужно гордиться этим, а не осуждать. Или, тебе просто обидно, что твой мальчишка тебя переплюнул?
– В чем же это он меня переплюнул, хотелось бы знать? – фыркает индеец.
– Да, во многом.
На какое-то время Хакобо отворачивается, решая, следует ли ему принимать эти слова, как оскорбление, следует ли ему вообще сейчас поднимать эту тему… И так и не придя ни к какому выводу, резко бросает:
– Ну и черт с ним! Захочет ходить к тебе на занятия, я мешать не буду. Сейчас мне главное, чтобы он понял и принял тот факт, что этот малыш будет жить с нами, в моем доме. Все.
– Поставишь его перед фактом, не дав решить самому? Не слишком правильно…
– Нечего решать. Я решил. Если он мне сын то, должен будет это принять.
– А если не примет?
Хакобо поджимает и без того тонкие губы, давая понять, что отказывается даже думать над подобной проблемой.
– Если твой сын его не примет, – настойчиво повторяет Тито, – можешь отдать его мне.