Занеся сжатую в кулак ладонь для стука, дверь тут же на сантиметр отодвинулась от порога, приоткрыв темное пространство внутреннего убранства.
«Терять нечего, не зря летела», – подумала я и, толкнув дверь, с детской робостью переступила через порог.
Внутри дома было пусто. Лестница, ведущая на второй этаж и закрытые двери с номерами.
Поднявшись по старой скрипучей лестнице на этаж выше, я нашла номер «своей» комнаты. Сомнения заставляли мое сердце биться сильней. Я слышала его стук в этой прокалывающей уши тишине. Что ждет меня за этой дверью? Действительно ли дом выслушает мою историю, и отпустит меня с полным забвением о моих переживаниях?
Действительно ли он содержится за счет таких как у меня историй?
Оставалось лишь выяснить это самой лично.
Войдя, я увидела стул в середине комнаты. Вздрогнув от неожиданности звука хлопнувшей за моей спиной двери, я сама не заметила, как села на этот стул повесив сумочку на его поскрипывающую спинку.
Я сидела лицом к окну, за поцарапанными стеклами которого виднелось голое дерево.
Внутри ощущалась холодная пустота, такая же, что наполняла эту комнату.
Внезапно, у меня немного помутнело в глазах. В сознании и здравом уме мне просто стало плохо видно что находится вокруг: стены стали размытыми, за окном потемнело. А в голове крутилась лишь одна мысль, будто навеянная щемящей пустотой: «Освободи себя, расскажи».
И так, вот моя история. История уже не Трисс К, а посетителя №346.
Запись в дневнике, найденном сразу, после обыска ее квартиры:
«Бредовые советы… я и сама знаю, что этого быть не должно и возможно, по его мнению, не может. Зачем я вообще пошла к этому психотерапевту?! Никогда больше не послушаю Беатрис…
Ради уважения к мнению подруги, я выслушала все, что ожидала услышать, когда шла к нему. Всякий психотерапевт подвергнет любой отходящий от привычной реальности случай научной интерпретации. Но я вижу и слышу то, что происходит со мной в действительности.
Чего я ждала? Понимания? – глупая.»
Дневник аккуратно упаковали в полиэтиленовый пакет для улик. Толстая кожаная обложка, листы с позолоченным напылением, без разлиновки, номеров страниц и иллюстраций. Такой дневник больше походил на специальную книгу для записи каких-либо отчетностей в кабинете бухгалтера. Бордовая окраска обложки еще больше придавала ему офисного вида, а большой формат не выделял его среди небрежно брошенных папок на столе в кабинете.