Полгода назад, у Бернардины пропало бабушкино жемчужное ожерелье и она вся извелась, плача в рукава Агаты и жалуясь на коварство и несправедливость жестокого мира. Она даже привлекла полицию. Инспектор Сильвестр Уэбб, молодой человек, отдаленно похожий на Оскара Уайльда, быстро распутал это дело. Семейная реликвия завалилась в щель ящика комода. Оказалось, эта нелепая оказия случилась в день общественного приёма у ленд-лорда Хамфри Кавендиш, в честь юбилея супружеского союза с леди Беатрис, которую старый эсквайр ласково звал Трикси. Прийдя со званного раута, пьяная Бернардина не помнила, как разоблачилась и легла в постель. А неделю спустя, желая почистить помутневшие перлы, обнаружила пропажу. И кого только она не обвиняла. Даже подумала, грешным делом, на непогрешимую Агату, хотя та и навещала ее два раза! В результате безосновательных подозрений, уже после нахождения ожерелья, Бернардине стало стыдно и неудобно перед людьми и она зачастила к вдове викария, задабривая её различными, пустяковыми подарками в виде ненужных безделушек, которыми полон дом, а расставаться с ними жалко.
В этот день, после обеденного ленча, когда ливень закончился, супруга доктора вновь заявилась к Агате, чтобы поболтать и в последний раз загладить вину за свои грязные мысли. Незваная гостья требовательно позвонила в колокольчик. Хозяйка дома очнулась от дремы, с трудом поднялась с дивана, уронив на ковер фотоальбом, и пошла открывать дверь. Откровенно говоря, ей надоели частые визиты Бернардины, с её неумолкаемым щебетом о блеске чужого богатства и о том, как бы ей хотелось попасть в Голливуд, на оскароносную номинацию, и блеснуть там своей шикарной бижутерией, внешне не отличимой от настоящих сокровищ, и утереть нос заносчивым звездам кино.
– Привет, подружка!– сказала Агата, принимая очередной презент.– Симпатичная чашечка с блюдцем! Как говаривал мой святой муж о нравах прихожан, – на тебе боже, что мне негоже…
– Да, уж, скопилось, не знаешь куда девать, а дарить приятно!– нисколько не смутившись, произнесла заклятая подруга. Она привыкла к откровениям Агаты, прочно вышколенной викарием с помощью десяти заповедей и прочих нравоучительных цитат из Святого Писания.
Так как на улице было еще сыро, они расположились в гостиной, за ломберным столиком, у камина. Агата заварила жасминовый чай и выложила недоеденный бисквит с клубничным джемом. Муха Фелисия тоже угостилась ванильной крошкой. Гостья заметила валявшийся на ковре, возле дивана, альбом с фотографиями и иронично заметила: