– Защита?
– Анастасия у меня теперь кандидат! – со спокойной, но нескрываемой гордостью. – Впереди докторская.
– Мм… – доливаю девушкам шампанского. – Здорово. А как вы познакомились с Анастасией?
Настя раздражённо хмурит брови. А Муратов наглаживает её пальчики, сжимая кисть… Внимательно смотрю на его лицо. Нетрезв…
– Я увидел Настю на нашем местном конкурсе красоты. Давно… Только майора получил. Но зачем такой красавице обычный майор… – чуть пьяная недобрая усмешка. – Когда на неё полковники заглядывались.
– Глеб… – одёргивает его едва слышно.
– Пришлось, знаете ли экстренно расти в звании, чтобы такую девушку пленить! – самодовольно.
Пленить?
– Глеб… – еще раз одергивает она, сжимая его пальцы.
– Очень интересно. Так, значит, само знакомство случилось позже?
– Да. Позже.
Делает глоток из бокала. Мхм… значит, деталей знакомства не будет?
Играет медленная музыка. Я приглашаю Татьяну на танец.
– Что там за история у него с этой невестой?..
– Не вникала я в их историю.
– Татьяна… – раздражаюсь я.
Вздыхает.
– Госпожа Барковская числится у нас чёрной вдовой, Сергей Алексеевич.
– Не понял. Как так?
– Началось все с полковника Шахрина. Вот оговорка про полковников – это было про него. Сейчас Муратов в его кресле сидит.
– Помню я Шахрина… Он же погиб. При исполнении. При чем тут Настя?
– Не знаю… Только перед этим жениха Барковской посадили, мент был простой. И на зоне его убили, сразу.
– Хм… а детали?
– Не интересовалась. Но могу узнать.
– Узнай.
– Шахрин… ммм… говорят, была она его любовницей. Недолго. Почти сразу погиб. И теперь вот… Муратов. Любит дама красивые погоны…
А мне показалось – не любит. Поэтому не готов я в сплетни верить.
– Почему ты сказала – «неприкасаемая».
– Потому что был и еще один, кто попытался протянуть руки к этой «прелести», Муратов его посадил.
– Ага…
– Ага.
– Обижал её?
– Не думаю. В общем, «чёрная вдова»!
Разглядываю грустную хмурую Настю…
– Хм… рьяный какой подполковник!
– Такая вот любовь! Смогли бы Вы ради любви, Сергей Алексеевич, человека невиновного посадить?
– Устранить соперника? Боюсь, что самолюбие бы не позволило идти таким путём. Но, вот если бы женщину мою обидели, там бы рука вряд ли дрогнула. Дело мне это завтра достань. Может, ни за что мужик-то сидит.
– «Может»?… – цинично смеётся Татьяна.
– Не уважаешь свое начальство?