ГЛАВА 2
14 марта 1998 года
Роуз, жизни 1–9
Не люблю фотографироваться.
– Можете посмотреть на меня?
Глаза, голова, подбородок – все во мне противится этой просьбе.
Я из тех, кто избегает ока камеры, прячется за соседей. Тех, кто выставляет руку перед объективом, когда он нацелен в мою сторону. Есть и другие причины, по которым я не должна быть сейчас здесь, где меня фотографируют в шапочке и мантии выпускника. О чем я только думала?..
– Кхм, Роуз?
Раздаются шаги. Затем передо мной возникают синие, потертые на носках кроссовки с рваными шнурками. Глубоко вдыхаю, выдыхаю и поднимаю взгляд.
Фотограф молодой. Возможно, мой ровесник или на пару лет старше. Он моргает, прикусывает губу и хмурится.
– Извините, – говорю я, судорожно поглаживая колени, пальцы сжимаются и разжимаются. – Наверное, хуже модели у вас еще не было.
Отвожу взгляд в сторону, в темное пространство за пределами освещенной портретной фотозоны, где я сижу. За мной развернут серый фон. У стены громоздятся коробки наподобие тех, что покупаешь для переезда. Поверх брошена синяя куртка, а на полу, у плинтуса – хоккейная клюшка.
– Глупая была идея, – продолжаю я. – Просто я подумала… То есть хотела… но потом…
– Хотели? – переспрашивает фотограф.
Я молчу. Наверное, меня не очень-то тянет беседовать с этим незнакомцем о своем внутреннем мире. Тем более я все еще глазею на сваленный повсюду хлам. Должно быть, дом принадлежит фотографу. Он назвал это «студией», но, похоже, живет здесь. Или, возможно, только что переехал.
– Так чего вы хотели? – не отступает фотограф.
Что-то есть в его голосе – негромком, терпеливом, – от чего мне хочется плакать. Мне вообще от всей этой ситуации хочется плакать.
– Я не должна здесь находиться, я не подхожу, – говорю я и все же роняю слезу. – Мне ужасно неловко, но я не люблю фотографироваться. Простите, мне очень-очень жаль.
Слезы льются сильнее, хотя феминистка в глубине души распекает меня за извинения почем зря.
Фотограф – никак не запомню его имя (Ларри? Нет… Лу? Возможно…) – присаживается на корточки рядом с моим стулом, так что глаза у нас оказываются почти на одном уровне.
– Не волнуйтесь. Многие просто ненавидят фотографироваться. Но все-таки из-за чего именно вы плачете, из-за портрета или чего-то другого?
Я внимательно рассматриваю его: в прореху на джинсах вылезает правое колено, сам парень немного покачивается от неловкой позы. Как он догадался, что я плачу не из-за фотографии? Понял ли, что все дело в родителях, которым порой нелегко принять мой выбор? Выбор женщины, которой я стала, когда выросла.