Последний Иерусалимский дневник - страница 2

Шрифт

Интервал

влюблялись даже зеркала,

пока какая-то глиста

его к рукам не прибрала.

«Я слабо верю в коллектив…»

Я слабо верю в коллектив,

хотя уютней в общих кучах,

но там рождается актив

людей совсем не самых лучших.

«Да, я изрядно толстокож…»

Да, я изрядно толстокож,

но видя мрази единение,

я ощущаю в нервах дрожь

и частое сердцебиение.

«Забавно, что в последние года…»

Забавно, что в последние года

взамен благоговения и страха

мне в голову приходит ерунда,

лишённая и смысла, и размаха.

«Переплетение ветвей…»

Переплетение ветвей

чревато соком ядовитым,

и прадед чистый был еврей,

а правнук стал антисемитом.

«Сколько жить ещё мне суждено…»

Сколько жить ещё мне суждено,

никому не известно про это;

но всегда интересно кино,

где не знаешь развязку сюжета.

«Тот путь, который выбрал я себе…»

Тот путь, который выбрал я себе,

он часто подвергался испытанию,

однако подчинялся не судьбе,

а личному душевному метанию.

«Вполне хватало мне ума…»

Вполне хватало мне ума —

всё понимал я про отечество,

но и по мне прошлась чума

сопливой веры в человечество.

«Я много пью хмельного зелья…»

Я много пью хмельного зелья

не только в пользу удовольствия,

не ради краткого веселья,

а для душевного спокойствия.

«Ко мне приходят мысли и сентенции;…»

Ко мне приходят мысли и сентенции;

я мог бы их использовать с успехом,

но я, принадлежа к интеллигенции,

встречаю их сомнением и смехом.

«Давнишняя загадочность России…»

Давнишняя загадочность России —

висящая над нею благодать,

и как бы в ней таланты ни гасили,

Россия продолжает их рождать.

«Высоких нет во мне горений…»

Высоких нет во мне горений

насчёт борьбы добра со злом:

наплыв печальных умозрений

лечу я выпивкой и сном.

«Года летят быстрее птичек…»

Года летят быстрее птичек,

меняя облик наш и мнения;

десяток пагубных привычек

я сохраняю тем не менее.

«Тоска приходит в душу ниоткуда…»

Тоска приходит в душу ниоткуда,

порой даже покою вопреки:

надеется позорная паскуда,

что ей легко сдадутся старики.

«Мой узкий мир ничуть не тесен…»

Мой узкий мир ничуть не тесен,

живу я в личном окружении,

я тот, кому я интересен

в любом доступном приближении.

«А старость потому порой уныла…»

А старость потому порой уныла,

томясь в домашних тапках и халате,

что некая осталась ещё сила,

но не на что и жалко её тратить.

«Почувствовав судьбы благоволение…»

Почувствовав судьбы благоволение

и жизнь мою угрюмо подытожив,

Следующая страница