Барбос с ухмылочкой взглянул на него и полюбопытствовал:
– В глаз хочешь?
И, видимо, посчитав, что Витька из-за своей скромности никогда в этом не признается, скомандовал:
– Ноздря!
Крепыш вразвалочку подошёл и, недобро поглядывая на Витьку, начал не спеша подсучивать и без того короткие рукава, наверное, для того чтобы удобнее было размахнуться.
– Три! – выкрикнула Люська и вытянула перед собой светящуюся руку.
Барбосова компания примолкла.
– Кто не спрятался, я не виновата, – сказала Люська, и из кончиков её пальцев до Гориллы протянулась маленькая синяя молния.
Глядя, как у него на груди рассыпаются искры, Горилла вскочил на ноги и с остервенением принялся их стряхивать.
– Ой, ой, ой! – опять тем же противным голосом заверещал он, но теперь уже по делу.
Вот где, оказывается, пригодились его длинные руки.
– Кто ещё хочет горяченького? – поинтересовалась Люська и поочерёдно оглядела всю шайку. – Ты?.. Или ты?.. А, может, ты?..
Отчаянные мальчишки отводили глаза, не желая встречаться с её насмешливым взглядом, и торопливо мотали головами.
– Ну что ж, – сказала Люська, – придётся самой выбирать, кого поджаривать.
И она пустила электрический разряд в крепыша, который стоял с растерянным видом, так и не удосужившись до конца засучить рукава.
Ноздря схватился за свой живот и начал испуганным голосом выкрикивать:
– Ты чего? Ты чего?!
Не дожидаясь, когда настанет его черёд, Барбос угрюмо объяснил:
– Мы для чего вас пугали? Просто для смеха. Чтобы жить не скучно было.
Люська сочувственно кивнула и предложила:
– Ну что ж, давайте тогда веселиться вместе.
И она принялась метать огненные стрелы под ноги любителям надсмехаться над маленькими беззащитными жителями городка. Со стороны смешно было глядеть, как безжалостные школьные грабители и бандиты в смятении и ужасе подпрыгивают на месте, будто совершают какой-то таинственный первобытный ритуал. Люська довольно быстро увлеклась красочными фейерверками и спалила нарядные кроссовки у Барбоса, которые, вспыхнув голубым пламенем, мгновенно исчезли, будто их сроду и не было. Оставшись в одних носках (что намного позорнее, чем босиком), Барбосу стало не до стыда перед девчонкой за свою трусость и он, сломя голову пустился бежать, а за ним и его подчинённые, которые пять минут назад слыли один одного опасней.