– Спасибо! Спасибо! Спасибо!
– Только вернись до полуночи.
– Идет.
– Я приготовлю что-нибудь поесть, пока ты не ушла в школу. А еще кому-то определенно нужен душ.
Она доплела мои косы и, прежде чем выйти из комнаты, поцеловала меня в макушку.
Когда мама ушла, я снова посмотрела на фотографию, вглядываясь в ее лицо, в лицо отца. Всего через пару часов с ними случится худшее, что можно вообразить. То, что навсегда изменит Кейт, сотрет румянец с ее щек, оставит исхудавшей и бледной. Бо́льшую часть моей жизни она напоминает акварельный портрет женщины, лишенный ярких красок.
А Гейбу пришлось еще хуже.
И все же больше всего изменились именно мы, три девчонки. Я с трудом узнаю темноволосых голубоглазых детей, что смотрят на меня со снимка.
Говорят, после того, что случилось, мы стали более скрытными. Много месяцев не разговаривали ни с кем, только друг с другом, отказывались спать в разных комнатах или даже на разных кроватях. Иногда среди ночи родители заходили в комнату и обнаруживали нас в пижамах сбившимися в кучку. Склонив головы, мы прижимались друг к другу и шептали что-то, словно ведьмы над котлом с зельем.
Наши глаза почернели. Волосы стали белыми. Кожа приобрела запах молока и влажной после дождя земли. Мы вечно были голодны, но при этом не набирали вес. Мы ели, ели и ели. Продолжали жевать даже во сне, прикусывая языки и щеки, отчего просыпались со следами крови на губах.
Врачи ставили нам самые разные диагнозы, от ПТСР[8] до СДВГ[9]. В наших медицинских картах были собраны в разных комбинациях все буквы алфавита, но никакое лечение не помогло нам стать такими, какими мы были «до». И тогда было решено: мы не больные. Мы просто странные.
Люди с трудом верили, что Кейт и Гейб – наши настоящие родители.
Внешность нашего отца могла бы считаться утонченной, если бы не руки, загрубевшие от плотницкой работы и его главного увлечения: по выходным он усаживался за гончарный круг. Гейб носил уютную одежду, которая покупалась в благотворительных магазинах. Пальцы у него были длинные и шершавые, как наждачная бумага. Отец не смотрел спортивных передач и никогда не повышал голоса. Заметив паука, он выносил его в пластиковом контейнере в сад и отпускал. А еще разговаривал с комнатными цветами, когда поливал их.
Наша мать была не менее деликатной женщиной. Она пила лишь из бокалов, что сделал для нее отец; неважно, были это чай, сок или вино. Из трех пар обуви, что у нее имелись, она предпочитала резиновые сапоги и носила их при любой возможности. После дождя она подбирала улиток с обочины и переносила их в безопасное место. Кейт любила мед: тост с медом, сыр с медом, горячие напитки с медом. По выкройкам, доставшимся ей от бабушки, она сама шила себе летние платья.