Как и многие врачи, я никогда не думал, что смерть – это нечто большее, чем враг, с которым нужно бороться. Я знал о слепых вмешательствах (когда делается все возможное, чтобы люди оставались в сознании и продолжали дышать), но не учитывал того, что любой отдельно взятый индивидуум может желать умереть, как не учитывал и той неизбежной истины, что смерть в конечном итоге неминуема. Меня этому никто не учил, и у меня не получалось увидеть, какое отношение я как врач имею к субъективному опыту смерти.
В конечном счете именно поразительная частота предсмертных снов и видений уходящих пациентов заставила меня осознать значимость этого явления, как на клиническом, так и на общечеловеческом уровне. Как врач хосписа, я побывал у постели тысяч пациентов, которые перед лицом смерти говорили о любви, высшем смысле и благодати. Они признавались, что за пределами лечения часто скрывается надежда, нужно только перестать концентрироваться на терапии и перейти к размышлениям о смысле жизни. Болезнь прогрессирует, благодать и мужество сталкиваются и даруют новое понимание как самим умирающим, так и тем, кто их любит. Понимание, которое, как ни парадоксально, часто оказывается жизнеутверждающим. Данный опыт включает в себя предсмертные сны и видения, которые становятся предвестниками периода самопознания для пациента. Это мощные и волнующие переживания в последние дни или часы жизни, представляющие собой моменты подлинного озарения и гибкой смены фокусировки. Эти переживания часто оказываются маркером четкого перехода от горя к принятию, чувству покоя и целостности. Почти все пациенты называют эти переживания «более реальными, чем сама реальность», и каждое из этих чувств настолько же уникально, как и сам человек.
В центре этих предсмертных переживаний лежат личные истории, понимание себя, конкретные отношения и отдельные события. Они состоят из образов и примеров, произрастающих из жизненного опыта каждого человека, а не из абстрактных попыток осмыслить великое запредельное. Это прогулки по лесу с еще живыми любящими родителями, путешествия на автомобиле или поездки на рыбалку с родными, или кажущиеся незначительными детали, такие как текстура или цвет одежды любимого человека, ощущение бархатистой морды лошади или шелест листьев тополя на заднем дворе дома, где прошло детство. Давно потерянные близкие возвращаются, чтобы принести успокоение; прошлые раны исцеляются; свободные концы завязываются; конфликты, которые длились всю жизнь, пересматриваются; прощение достигается.