– Товарищ подполковник…
– Резней, товарищ подполковник.
– Это в наших интересах.
– Я думаю, надо по закону.
– Ладно, считай, что я этого не говорил. Ты питерский?
– С Охты.
– В штабе рассказывают такой анекдот. Приехал майор Бережной на Ропчу. Дневальный его не пускает. Бережной кричит: «Я из штаба части!» Дневальный в ответ: «А я – с Лиговки!..» Ты приемами самбо владеешь?
– Более или менее.
– Говорят – от топора и лома нет приема… Можно перевести тебя в другую команду.
– Я не боюсь.
– Это глупо. Отошлем тебя в Синдор…
– А в Синдоре – не зеки? Такое же сучье и беспредельщина.
– Права думаешь качать?
– Не собираюсь.
– Товарищ подполковник.
– Не собираюсь, товарищ подполковник.
– Вот и замечательно, – сказал он, – а то прижмуриться недолго. Габариты у тебя солидные, не промахнешься…
Штабной грузовик отвез меня к переезду.
Я шел по укатанной гладкой дороге. Затем – по испачканной конским навозом лежневке. Сокращая дорогу, пересек замерзший ручей. И дальше – мимо воробьиного гвалта. Вдоль голубоватых сугробов и колючей проволоки.
Сопровождаемый лаем караульных псов, я вышел к зоне. Увидел застиранный розовый флаг над чердачным окошком казармы. Покосившийся фанерный гриб и дневального с кинжалом на ремне. Незнакомого солдата у колодца. Чистые дрова, сложенные штабелем под навесом. И вдруг ощутил, как стосковался по этой мужской тяжелой жизни. По этой жизни с куревом и бранью. С гармошками, тулупами, автоматами, фотографиями, заржавленными бритвенными лезвиями и дешевым одеколоном…
Я зашел к старшине. Отдал ему продовольственный аттестат. Затем направился в сушилку.
Там, вокруг помоста, заваленного ржавыми дисками от штанги, сидели бойцы и чистили картофель.
Вопросов мне не задавали. Только писарь Богословский усмехнулся и говорит:
– А мы тебя навечно в списки части занесли…
Как я затем узнал, из штаба части присылали военного дознавателя. Он прочитал лекцию:
«Вырождение буржуазного искусства».
Потом ему задали вопрос:
– Как там наш амбал?
Лектор ответил:
– Следствие на единственно верном пути, товарищи…
Купцова я увидел в зоне. Это случилось перед разводом конвойных бригад. Он подошел и, не улыбаясь, спросил:
– Как здоровье, начальник?
– Ничего, – говорю, – а ты по-прежнему в отказе?
– Пока закон кормит.
– Значит, не работаешь?
– Воздерживаюсь.
– И не будешь?