За день до митинга Пшик, как позже прозвали его недоброжелатели, постарался встретиться с теми выразителями протестных настроений, кто мог попытаться форсировать события и предпринять активные действия. По какой-то случайности в эту группу «смутьянов» попал и Иван.
На встрече окруженный свитой помощников Пшик держался уверенно и хлопотал только об одном:
– Ребят, я вас прошу, не надо насилия, я всё улажу мирным путём!
– Что именно ты уладишь? – поинтересовался крепко сбитый паренёк, сверля нахальным взглядом Пшика.
Здесь в разговор попытался вмешаться носатый человечек из числа сопровождающих, но вожак жестом остановил его порыв.
– Ребят, всё будет, как надо. Я опрокину этих мафиози, и мы добьёмся принятия администрацией решения народа.
– Может, и администрация эта не так важна? – вставил Иван.
Пшик загорячился:
– Конечно, не нужна – мы выберем наше, народное правление. Но на это нужно время, а ждать нам не с руки.
– И ты уверен, – снова заговорил паренек с нахальным взглядом, – что у тебя проканает всё миром?
– Ну да, конечно! – выпучил глаза Пшик. – Ну не выйдет у меня ничего, что вы теряете? Вот тогда и вмешивайтесь!
– Ладно, – Иван наполовину развернулся уходить и кивнул брату, – пойдём, если вопросов политику нет.
И уже в спину ему долетел просящий голос Пшика:
– Ребят, только не берите с собой ничего на митинг!..
День митинга был солнечным и для того времени года довольно тёплым. Народу собралось тьма – яблоку негде упасть, но Ивану всё же казалось мало: «Для города несколько десятков тысяч человек, наверно, нормально, но учитывая, что многие приехали из области, хотелось увидеть поболе». Ему не пришло в голову, что будь митингующих ещё больше, их просто не вместила бы площадь.
Настроение у людей было бодрое, многие держали флаги города, ВДВ, неизвестные ему чёрно-сине-красные полотнища, красные стяги, хоругви, но абсолютно преобладали триколоры. На высившихся транспарантах читались крупные надписи, прославлявшие спецподразделение милиции «Беркут», призывавшие к защите русского языка и обращения к могущественному соседу с просьбами защитить и принять территорию в состав братского государства.
Недоумение по поводу таких радикальных призывов могло возникнуть разве что у заезжего иностранца. Добрая половина жителей Донбасса считали себя русскими, но и среди тех, кто относил себя к числу украинцев, многие являлись жертвами ошибочной тенденции во внутренней политике Советского государства, а впоследствии – и агрессивного курса эволюционировавшего в «державу» обломка великой империи. В своё время жителям Украинской Советской Республики навязывалось принятие документов, фальсифицировавших их национальность соответственно месту проживания; после образования отдельного государства в ход пошли другие методы и средства. Грубая пропаганда чуждой культуры, сокращение числа русскоязычных школ, возмутительно наглое и откровенно лживое перекраивание истории, вздорная демагогия продажных политиканов приносили свои плоды в дезориентации детей, а иногда и душевно нездоровых взрослых, подменивая им уже не надпись в паспорте – самоидентификацию.