– Правильно, что взял, – сказал, сплюнув воду, Фёдор. – Жалко парнишку. Но что делать: мёртвым – дно, а живым – камбуз, – пошутил. – Боюсь, нам тоже крышка, а не камбуз…
– Если заштормит, хана сразу… – отозвался Василий. – Теплее бы было.
– Ну, нет: в тёплой водице быстрее раскисли бы, а так нужно шевелиться. Давай, лишнее скинем.
Переваливаясь с боку на бок, моряки освободились от куртки и башмаков. Темнело.
– Братцы-ы! Э-э-эй! – послышался крик, сопровождаемый крепкой руганью.
– Э-ге-ге, плывём! – отозвался Фёдор.
– Ребята, быстрей, а то к рыбам… – голос оборвался.
– Нажмём, Вася! – крикнул Фёдор, узнав голос Назарова.
Моряки, в тельняшках, выскакивая по пояс из воды, рванулись на голос.
– Потянул руку, черт побери… – пожаловался Назаров, держась здоровой рукой за доску. – Болтаюсь, ноги стянуло…
– Ничего, поясок надевай, – подбодрил его Василий, и помог ему надеть спасательный пояс.
– А мы рядом на досточке потянемся, – добавил Фёдор.
Широкая доска удерживала на плаву моряков, давая возможность ненадолго расслабить мышцы.
Устала Агафья Кирилловна тащить санки с малышом по шибко заснеженной дороге. Стало темно. Но вот ясный месяц высветил заснеженные кусты близ реки. Осветил он и двухэтажное здание, стоявшее средь маленьких изб. Оглянувшись, бабка спросила:
– Саша, ножки не замёрзли?
– Немного… – сонно ответил Сашка.
Агафья Кирилловна потащилась к двухэтажному строению, из трубы которого плыл дымок, истыканный искрами. Дорога шла к крыльцу, расходясь перед ним на дорожки, присыпанные снегом. Сашка, высунув нос из тряпья, промямлил:
– Приехали, баба?
– Приехали; это пекарня, где тётя Полина работает.
– Мы на работу к ней? – оживился малый.
– Нет, домой: за той дверью хлебушек делают, а за этой она с дочкой Зиной живёт, – терпеливо объяснила бабушка внуку.
Полина встретила улыбками гостей. Квартира её – образец уюта: пол в сенях выскоблен добела, а в маленькой комнате на полу коврики. На правой стороне жаром веяла печь, слева, у стены, стояла скамейка. Окно прикрыла занавеска. У окна расположился стол, служа для стряпни и приёма пищи. Ещё здесь находились две кровати – широкая, с пышными подушками, и односпальная – с подушкой, прикрытой кружевницами.
Полина, продолжая улыбаться, посадила малыша на скамейку, и расшнуровала ему ботинки.