Куда только не заносит человека судьба. Иногда так намотает по свету, оторвав от друзей и родных, что многое стирается у человека из памяти. Многое, но не главное.
Эдуард Трофимович, выпив вина, ладонь положил на плечо брата и, избрав поучительный тон, сказал:
– Лёша, я, как старший брат, желаю тебе добра. Оставь свой Север – ну что привлекательного нашёл в Заполярье?
– Эдик, – возразил Алексей Трофимович, – о чём ты? Ведь ничего не знаешь. Послушай, …
– Нет! – перебил его Эдуард Трофимович. – Послушай меня, а потом расскажешь.
Алексей Трофимович устремил взгляд на брата.
– Конечно, не знаю, с кем ты, но… Одним словом, – махнул рукой Эдуард Трофимович, – недавно побывал я в Ленинграде и, представь, встретил там Машу. – Он хитро улыбнулся.
При имени её у Алексея Трофимовича загорелся румянец на лице, глаза его засияли от желания узнать подробности.
– Где ты её встретил? – глухим голосом спросил он.
– В нашем главном Управлении, – ответил брат, улыбаясь. – Она стала умолять меня сообщить, где ты. И сказала, что понять не может, отчего ты исчез, а ещё сказала, что жалеет об одном, что не нашла тебя.
– И что ты ей ответил?
– Ну что я мог ответить? Я ничего не знал о тебе. Так и сказал. Она рыдать… Но я плохой утешитель, ляпнул, что пора бы ей тебя забыть… Эх, Лёшка, Лёшка, меня бы такая женщина полюбила, птицей бы помчался к ней.
– Но что дальше, брат?
– Дальше? Да она после моих слов так глянула на меня… И знаешь, что сказала? Что не забывала тебя никогда.
Алексей Трофимович, туманно глядя на стакан, через силу, сказал:
– У меня другая женщина… Мать этого ребёнка. – Произнося это, он мыслями был в Ленинграде. – Она выжить мне помогла, понимаешь? – Говорил, а мыслями был в Ленинграде.
– Конечно, надо всегда оставаться человеком…– согласился брат. – Но ведь у тебя с Машенькой была любовь…
– Эх, брат… – ответил Алексей Трофимович, скривив губы в печальной усмешке. – И что же ты ещё сказал ей?
– Что я мог ей ещё сказать? – уже нехотя сказал Эдуард Трофимович. – Что ты исчез…
– Я исчез? Да меня арестовали… Арестовали и отправили на Север. Я не мог ни тебе, ни ей дать весточку. Арестовали по политической статье, точней, за баловство юношеское… – Он умолк, налил вина, выпил, и продолжил: – Представь, двести километров гнали нас по тундре пешком… На тридцать шесть арестантов двенадцать конвоиров. – Топали мы под дулами автоматов, не веря, что будет конец пути.