– Ваше Высочество, к Зимнему дворцу движется большая колонна гражданских, они идут с иконами, а впереди них идёт ваш духовник – отец Иоанн, в народе прозванный Кронштадтским. По сообщениям агентов, они идут просить помилования для осуждённых на смерть, совершив утреннюю Литургию, они с Крёстным ходом отправились просить милости у государя. Толпа уже примерно три тысячи человек, если к ним примкнут те, кто пришёл посмотреть на казнь, то их количество может достигнуть десяти тысяч человек. Мы уже вызвали на подмогу солдат из соседних казарм. Что прикажете делать? – спросил князь.
Я задумался. Всё это очень сильно напоминало Кровавое воскресенье, с которого собственно и началось падение царского режима. Тогда провокация завербованных английской разведкой революционеров, которые открыли стрельбу по солдатам, прикрываясь женщинами и детьми, полностью удалась.
– У нас ещё остались специальные боеприпасы? – спросил я.
– Очень мало. Никто не думал, что будет такая потребность в них.
– Разместите на крыше снайперов, солдат поставьте за временными ограждениями и преградами. Ко мне пропустите только отца Иоанна, я приму его. Огонь не открывать, это, возможно, провокация. Тем, кто стоит в первых рядах, выдайте спецпатроны, по пять штук на человека, – отдал я указание и направился в западное крыло, которое выходит на Невский проспект. Через полчаса ко мне присоединился отец, там как раз толпа начала собираться перед временными ограждениями.
С хоругвями и иконами стояла небольшая часть собравшихся, среди них угадывался облачённый в рясу священник, к чему-то призывающий горожан. Я прождал ещё полчаса, и когда толпа достигла огромных размеров, дал команду с требованием разойтись.
К протестующим вышел штабс-капитан с электрическим мегафоном в руках и потребовал разойтись, в ответ толпа загудела, и начались волнения. Очень долго она не утихала, и призывы штабс-капитана вызывали только раздражение. Поняв, что миром толпа не разойдётся, я приказал пропустить отца Иоанна и двух сопровождающих.
– Ты уступишь им и отменишь казнь, – с надеждой в голосе спросил отец, всё-таки казнить две тысячи человек – это слишком, ведь и так погибших набралось почти четыре тысячи человек. Основные зачинщики и те, кто шли в первых рядах, уже убиты. Всех офицеров, кто поднял солдат, твои снайпера перебили ещё в самом начале бунта. Там, по сути остались только те, кто особо не рвался воевать, может, пощадишь их.