Разве это мне пристало —
развлекать кого попало,
точно бобик, делать стойку
и на тумбе столбенеть?
Пусть я выращен в неволе
и другой не знаю доли,
от такого униженья
так и тянет озвереть.
Жизнь проходит бестолково,
под глупейшей кличкой «Лёва».
Укротителю за это
очень стоит пасть порвать.
Но нельзя и неохота:
дураков везде без счёта,
и любой воображает,
что рождён дрессировать.
Мой ничем не хуже многих,
столь же мелких и двуногих,
и с хлыстом, и с пистолетом,
но типичный паразит.
Нынче вечером украдкой
он лизался с акробаткой,
от него теперь духами
омерзительно разит.
Ночью снится мне саванна,
антилоп галоп чеканный,
диких буйволов мычанье,
африканская жара…
И гоню я эти грёзы,
вызывающие слёзы,
сам себе во сне рычу я,
что бежать давно пора.
Но чего уж тут лукавить —
трудно мне себя представить
на земле далёких предков,
где могучая река.
И готовят ли объятья
нам косматые собратья,
если мы пропахли клеткой
и не знаем языка?
Что же в жизни мне осталось?
Непрерывная усталость,
преждевременная старость
и обиды горький ком.
Да пугать дремучим взглядом,
если кто-то слишком рядом,
да ещё стальные прутья
грызть подпиленным клыком.