и жизни, чтобы рекомендовать их простому человеку, который сидит глубоко внутри нас, и, без сомнения, его отчаянная храбрость, его битва против огромных возможностей всего цивилизованного мира закона и порядка, многое сделали для популярности нашего друга черного флага. Но не только смелость и отвага делают его любимым в наших сердцах. В этой жажде богатства есть еще одно и, возможно, большее родство, которое заставляет нас фантазировать на более приятные темы вроде истории о разделе сокровищ на пиратском острове, о том, как капитан пиратов прячет свои безбожные доходы где-то на песчаном участке Тропик-Бич до той поры, пока не придет время откопать свои дублоны и потратить, их как лорд в приличном обществе, чем в самых захватывающих историях о его чудесных побегах с королевских крейсеров по извилистым каналам между коралловыми рифами.
И, конечно же, его жизнь полна приключений! Жизнь, полная постоянной бдительности, постоянной опасности, постоянного бегства! Океанский рыцарь, он вечно бродит бесцельно, бездомный; то о нем месяцами ничего не слышно, то он кренит свою лодку на каком-то одиноком необитаемом берегу, то внезапно появляется, чтобы напасть на какое-нибудь торговое судно с грохотом ружей, криками, воплями и адом необузданных страстей, выпущенных на волю, чтобы рвать и метать. Какой карлайловский герой! Какая атмосфера крови, похоти, пламени и насилия для такого героя!
Пиратство, каким оно практиковалось в расцвете своей эпохи, то есть в начале XVIII века, не возникло внезапно. Оно произошло в результате эволюции от полулегального пиратства XVI века, точно так же, как пиратство со своей стороны, было в определенном смысле, эволюцией от неорганизованной, несанкционированной войны периода Тюдоров.
В антииспанских авантюрах елизаветинских дней было много пиратского привкуса. Многие авантюристы – например, школы сэра Фрэнсиса Дрейка – на самом деле снова и снова переступали границы международного права, вступая в сферу фактического пиратства. Тем не менее, хотя их действия не были официально признаны правительством, виновные не были ни наказаны, ни осуждены за их действия против испанской торговли ни дома, ни в Вест-Индии; скорее их хвалили, и считалось, что не совсем зазорно для человека разбогатеть на добыче, взятой с испанских галеонов во времена номинального мира. Многие из самых уважаемых граждан и торговцев Лондона, когда почувствовали, что королева не справилась со своим долгом по продвижению борьбы с великой католической державой, снарядили флоты за свой счет и послали их, чтобы навязать помазаннику Папы хорошую протестантскую войну частного характера.