– И теперь, все они на небесах… – Тихонько плакала мама, укутывая своего последыша5. – Спи, мой родной.
Малыш, чтобы не расстраивать маму, послушно делала вид, что спит, а родители долго ещё сидели, обнявшись.
– Быть может, следующей весной всё получится, и все наши дети будут с нами6? – Спрашивал ласточку супруг.
– Я уже немолода. Четыре года – не шутки. – Со вздохом отвечала она.
– Да, и к тому же, – надо ещё дожить. – Соглашался он.
Светлое ночное небо, составленное из пазлов облаков, глядело на птиц не то, чтобы великодушно, но с изрядно долей здравого смысла. Ибо, – мало кто подходил к мозаике небес более их. Кому-то недостаёт совести, кому-то добросердечия, кому-то ясности ума. А вот, которого из того не хватало ласточкам, оно никак не могло взять в толк. Ведь, казалось, – всё при них. Буквально всё.
Серебрянкой покрыты травинки, листочки… даже самый колосок травы, каждое его зёрнышко словно бы сделано из жемчуга. Чудится, будто потрудился над ним морской мякиш7, да оставил. И без того забот – полон рот. А почто они, те заботы? Неужто в них одних весь удел?..
Поляна клевера цвета бордо – траурным покрывалом, от дороги до леса, от жизненного пути до препон, что вросли по краям кустами густо, не давая возможности сойти.
Теперь лишь вперёд, в колее обречённости, которую осознаёшь слишком поздно, а до того, теряешь впустую всё: время, друзей, родных, себя, саму жизнь. Про неё, даже устремляясь по её же течению, не успеваешь понять ничего. Ну – холодно, ну – страшно, ну – одиноко… А как с этим со всем быть, не разумеет никто.
Впрочем, некоторые, набравшись важности, берутся-таки объяснить, и те, в ком решимости куда как меньше, хватаются за эти самые толкования, и вздыхают, наконец, свободно.
Серебрянкой покрыты травинки, листочки… То накапало краски с оградок погоста. От кого они там? Для чего? Пустое всё. Тщетно, да суетно, кроме того самого колоска травы с жемчужными зёрнышками и перламутровым следом на них, – единственным напоминании об улитке, что склевал дрозд поутру.
– Прости пожалуйста, я быстро. Ты лежи-лежи. Только вот тут обойду, сбоку, не потревожу. Грейся себе спокойно, лета и так мало чересчур, а тут ещё я…
Уж снисходительно выслушивал мои причитания. Кому, как не ему, был знаком мой тон со знаком вопроса в конце каждой фразы, вместо восклицания: