А разбираться всему управляющей. Заниматься всем ей, Маргарите. Потому она и ходила раздраженная, закатывала глаза и цокала языком.
– В конюшнях! – в покои вбежал мальчишка, – уродка в конюшнях! Отказывается и с места сдвинуться.
Девочка сидела в пустом загоне, клубочком свернувшись на сене, и поджав пушистый хвост.
– Отравили меня, убить хотели, поиздеваться! Какой еще завтрак, придумали, дуры! – она пыталась швырять в служанок песок, но те только смеялись, не подходили ближе, и снаряды не долетали.
– Достаточно, – появление хозяина всех отрезвило. – Никто и не думал тебя отравить, дитя.
Уродка показательно отвернулась, но прижатые к голове уши, и совсем скрученный хвост показывали насколько она была напугана.
– Твой живот сам с непривычки не смог столько принять. В том, что тебе нездоровилось виновата только твоя жадность, – хозяин старался быть строгим, но, как и присуще любому мужчине, в нем все равно проснулось сочувствие и нежность, – на завтрак прикажу подать кашу, от нее полегчает. Умойся и попей.
Один из мальчишек подорвался и прискочил с ведром колодезной воды. Уродка хоть и нехотя, боязливо, но приняла. С грохотом пододвинула к себе ведро, разливая неуклюже, попыталась попить. Плеснула немного на лицо.
Хозяин смотрел на нее нечитаемо.
– А теперь идем, ты помнишь правило: завтрак и ужин.
В столовой осела тревожность. По тарелкам разложилась неловкость, из бокалов сочилось напряжение. Служанки суетливо теребили одежду. Только хозяин оставался спокоен и недвижим.
– Ешь.
– Ты первый! – уродка обиженно вздернула носом, отодвигая свою порцию овсянки. Управляющая попыталась было поправить панибратское обращение, но господин одернул ее жестом руки.
Тяжело вздохнув, он медленно взял свою деревянную ложку. Глядя не мигая на девочку, съел немного.
– Кушайте-кушайте.
Прожевал. Сглотнул. Только тогда девочка недоверчиво оглядела стол, слуг, и пододвинула тарелку к себе. Есть все-таки хотелось.
На сей раз она жевала вдумчиво, с расстановкой. Чтобы живот снова не заболел.
– Что случилось ночью? – хозяин устало и довольно выдохнул, чуть прикрыл глаза.
– Я легла спать. Проснулась и бу-э-э, – уродка в красках пантомимой показала, как ее вывернуло прямо на кровать.
– И все? И ты побежала в конюшню спрятаться?
– И все, – подтвердила она. Вовремя умолчала как прямо перед сном весело носилась по комнате, не веря, что теперь это все ее. И как нельзя кстати, не стала рассказывать, что пол ночи скакала на перине.