Они рассыпали последние мешки, когда подошел Слингсби.
– Драгуны ушли, – доложил он. – Наверное, увидели нас и ретировались.
– Хорошо. – Шарп изо всех сил старался не сорваться на грубость, а потому отошел к сержанту Харперу, который наблюдал за удаляющимися французами. – Ну что, Патрик, не хотят они с нами связываться, а?
– Да, соображают получше, чем тот идиот с переломанным носом. Задали вы ему, а?
– Ублюдок… хотел меня купить.
– Купить? Ох, что за мерзкий мир, – пожаловался Харпер. – А вот я всегда хотел продаться, да никто не предлагает. – Он закинул на плечо семистволку. – Так что они тут делали?
– Ничего хорошего. – Шарп отряхнулся, вытер руки и лишь затем надел мундир, уже перепачканный мукой. – Наш приятель мистер Феррагус намеревался продать муку лягушатникам, а тот чертов майор был с ним заодно.
– Это они вам так сказали?
– Они мне, конечно, ничего не сказали, но подумай сам, что еще они могли здесь делать? Даже повесили белый флаг, подавая знак, что все в порядке. Если бы не мы, эти мерзавцы сбыли бы лягушатникам всю муку и неплохо погрели руки.
– Святые угодники, – проворчал Харпер, качая головой. – Жаль только, что драгуны не пожелали поразвлечься.
– Жаль? Да ради чего ж драться? – удивился Шарп.
– Ну, вы могли бы раздобыть себе лошадь.
– И на кой дьявол мне лошадь?
– Не знаю, а вот только у мистера Слингсби лошадь скоро будет. Сам мне сказал. Говорит, будто коня ему полковник обещал.
– Меня их дела не касаются, – отмахнулся Шарп, но мысль о том, что у Слингсби будет лошадь, уже засела занозой. Лошадь – хотел бы того Шарп или нет – в немалой степени символ положения. Вот же чертов Слингсби, думал он, с тоской всматриваясь в далекие холмы, над которыми повисло опускающееся солнце. – Ладно, пора домой.
– Есть, сэр, – отозвался Харпер.
Сержант прекрасно понимал, отчего мистер Шарп в таком скверном настроении, но сказать этого не мог. Офицеры, они ведь вроде как братья по оружию, а не кровные враги.
В обратный путь выступили уже на закате. За спиной остался белый курящийся холм. Впереди – армия, а за ней французы.
Которые вернулись в Португалию.
Мисс Сара Фрай, которой никогда не нравилась ее фамилия, постучала по столу.
– По-английски. Говорите по-английски, – потребовала она.
Томаш и Мария, соответственно восьми и семи лет, пусть и не выразили радости по этому случаю, все же послушно перешли с родного португальского на английский.