– Поучись у подруги. Существует же культура подачи! Не зачту работу, пока не сдашь в приличном виде.
Меня это тогда очень злило. Но сейчас я понимаю, что все упрёки были справедливы. Помимо характера, мы с подругой отличались и внешне. Она не полненькая, но коренастая (таких обычно называют кровь с молоком), блондинка, вечно улыбающаяся и вся какая цветущая. Кстати, тем, что она натуральная блондинка, она гордилась особенно. Даже когда речь заходила о других людях. Если у них были светлые волосы, она это всегда подчёркивала.
– Представляешь, у моего друга, ну, у того, которому я отказала, появилась девушка. И она тоже блондинка!
Меня это забавляло, но я никогда не выказывала сарказма. В мыслях я даже называла её так – Блонди. Сама я была шатенкой с непослушными волосами, худенькой, бледной и неулыбчивой. Несмотря на то, что мои черты лица анатомически более изящны, все взгляды всегда были прикованы к моей подруге. На удивление, меня это не расстраивало.
После выпуска мы с ней стали очень редко видеться. В отличие от меня, она решила работать дизайнером и устроилась в кампанию, издававшую научные труды. Работа сильно отличалась от того, что она себе представляла. Это и стало одной из ключевых тем для обсуждения в последние наши встречи.
– Времени ни на что не остаётся. Начальница даже в одиннадцать вечера мне пишет! Иногда до утра работать приходится.
– А это нормально, что она требует от тебя это в твоё личное время?
– У меня нефиксированный, а свободный рабочий день. Поэтому приходится проверять почту по несколько раз на дню. Даже выйти из дома спокойно не могу. У этой стервы такой стиль: скидывает новый проект и говорит, что через пятнадцать минут ждёт первые эскизы.
– Но получается, что ты на этой работе двадцать четыре часа в сутки находишься. Даже если ты не работаешь, ты ждёшь сообщения от начальницы и не можешь переключиться ни на что другое.
– Поработаю ещё годик и уволюсь.
– Послушав тебя, я понимаю, что профессия дизайнера сильно отличается от того, что нам рассказывал преподаватель.
– Да, а ведь когда мы выпускались, он сказал, что я его лучшая студентка.
И как обычно, она произнесла эту фразу с самодовольной интонацией. Видно было, что ей она очень льстит. Блонди уже далеко не в первый раз вспоминает эти его слова. А мне кажется, что она лишь выдаёт желаемое за действительное. Ведь этот старик даже имён наших запомнить не потрудился, хоть и сам захотел быть куратором наших с ней выпускных проектов. И ещё мне казалось, что если человек спустя почти два года с таким упоением вспоминает небрежно брошенную похвалу, значит, никаких других достижений у него за это время не было. Но и об этом я, конечно же, промолчала.