Аули вжалась в меня с новой силой.
– Они умеют обращаться с джанатом. Это они дали джанат Рапу. Наверное, чтобы не раскрыть своего места… местоположения.
Аули принялась гладить меня по голове, как маленького мальчика. Я ощерился, и она тут же убрала руку.
– Рапу не знает, где находится Саппалит. Но сказал: нужно привлечь к себе внимание. Выделиться. Завтра…
– Давай оставим завтра на завтра.
Аули легла на спину, обвивая меня ногами. Подняла майку, новую, с рисунком – любила тряпки. Ее аккуратные соски набухли, а верх живота сокращался в такт ударам сердца. Я потянул ее цветастые штаны вниз, обнажая упругие бледные бедра с проступающими мышцами. Еще бы! Она единственная женщина, ходившая с нами в города за вещами. Она была готова идти куда угодно, лишь бы со мной. И сейчас ей хотелось моего тепла. По бледным ногам побежали мурашки, не то от холода, не то от прикосновений. Заскользив вдоль шеи, она положила ладони мне на затылок – так она управляла мной.
Я чертовски устал. Желал ленивых ласк, неспешных движений. Аули же любила уподобиться бурной воде, впивать короткие ноготки в мое тело, скрежетать зубами от удовольствия. Сказывалась ее бурная, но в то же время покорная натура.
И сегодня она флинигранно прочувствовала мое состояние.
Уложила меня на спину, скользила по лицу и шее горячим дыханием, шепча «мой Роддер», особенно выделяя «мой», как будто обладание было для нее наивысшим удовольствием.
Аули растирала меня своим телом, обрабатывала особые точки горячими поцелуями. Она уселась сверху резко, неподготовленно. И вскрикнула. Отклонив голову назад, она расслаблялась, а я ловил пульсации в низу живота. Когда пульсации совпали, Аули начала двигаться с болезненной осторожностью, поглаживая себя между грудей. Я положил руки ей на бедра, туда, где вздувались тонкие, отчетливые мышцы. Аули любила, когда я с силой сжимал их, но сегодня я был готов лишь обозначать усилия безвольными касаниями. Впрочем, этого оказалось достаточно.
Сейчас Аули была невероятно чувствительна. Мышцы между ее ног непроизвольно сжимались. Но каждый раз она расслаблялась, начинала новый танец, сопровождаемый щелканьем суставов, а я расслабленно прикрывал глаза, не столько от удовольствия, сколько от облегчения.
Она старалась до тех пор, пока в моих ногах не унялась дрожь. Эхо удовольствия еще заставляло мышцы подергиваться. Аули рухнула рядом. Обычно она отворачивалась и быстро засыпала, но сегодня уткнула меня лицом в прохладную грудь и обхватила ногами. Засыпая, я продолжал чувствовать постепенно сходящий жар у себя на животе.