Школа
В школу Батошка пошёл с большой охотой и года три учился очень даже прилежно, был «отличником» и «хорошистом». Но потом стал постепенно остывать к этому делу и уже к седьмому классу потянула его к себе «вольная вольница», другими словами: «романтика большой дороги». Вообщем, оказался Батоха в уличной подростковой банде, где дали ему подпольную кличку «Батон». Да почти половина одноклассников кучковалась в этой банде. Так было принято во все времена, а уж тем более, когда город разделился на два лагеря: «чуваки» и «чавы».
Чуваки – это дети советской номенклатуры, а чавы – дети с рабочих окраин. Ну конечно, всё это было очень условно. Вот Батоха, например, стал чавой, хотя родился в семье творческой интеллигенции и жил в Доме художников.
«Чава» по-цыгански: брат, братка, братэло, братан. Короче, чавы жили по блатным, воровским понятиям, на своих магнитофонах слушали шансоновские песни о том, как тяжела жизнь на «зоне», и как весело жить на воле, если в карманах шуршит бабло. Летом ходили в бакланках и тапочках, а зимой в телогрейках. Люди так и говорили: «Если парень в телогрейке – это чава с Батарейки», а бакланка – это такая кепка со специально обрезанным козырьком и прошитыми петушками на лбу. Курили чавы строго «Беломорканал» из Армавира, потому-что гильзы у этих папирос были крепкими и набитые в них косяки редко когда поролись.
Чуваки же курили сигареты с фильтром, носили причёски «на пробор», на своих магнитофонах слушали битлов и другие мелодии и ритмы зарубежной эстрады, ходили в кроссовках «Адидас» и в джинсах «Монтана» на подтяжках с широкими лямками. Ну, или во всяком случае, мечтали об этих самых кроссовках и джинсах на подтяжках.
Ещё раз: всё это было очень условно, расплывчато и не конкретно. Но всё же, в городе, в те советские времена, в молодёжной среде существовали как-бы две различные идеологии, из-за чего чавы и чуваки относились друг к другу враждебно, и между ними часто происходили нешуточные разборки. Иногда так и бились: толпа на толпу. Но потом, с распадом Советского Союза и в «лихие 90-е», все перемешались и уже было не понять, кто есть кто.
Когда Батоху принимали в ряды уличной подростковой банды, перед ним поставили двухсотграммовый гранённый стакан, до краёв наполненный водкой, и положили жирный косяк, набитый кяхтинскими центрами. Водку он должен был хлопнуть одним залпом, а вместо закуски выкурить набитую папиросу, чтобы показать всем присутствующим, что он не какой-то там фраер или додик, а реальный чава и конкретный пацан. Короче, свой в доску.