Детские проказы, любовь матери, пусть и недолгая, все приятные воспоминания, что у нее были… девушка уцепилась за них, как за спасательный круг. Разум ее плыл, мутился, поддаваясь воздействию извне, как плавящийся пластилин, покорно принимая волю Хумбера. Эльвира запаниковала. До нее дошло, что творится нечто непоправимое. Если все пустить на самотек, от нее останется только тело, марионетка, послушная чужой воле!
Из последних сил она умудрилась соорудить из всего, что попало мысленно «под руку», нечто наподобие того комка, в который превратилась ее личность, и вытолкнуть навстречу жадным светящимся щупальцам старика вместо себя. Сама же Эльвира забилась, беззвучно подвывая от ужаса, в самый дальний уголок мозга, и воспринимала все дальнейшее, как в страшном кино. Будто бы не с ней происходит. Все понарошку, твердила она себе. Этого просто не может быть!
Только вот возможности выключить запись у нее не было. И приходилось наблюдать, как точно такие же щупальца окутывают двух других девушек, и те тоже падают на колени перед жутким стариком.
Сколько длилась агония несчастных, как и ее собственная, Эльвира не смогла бы сказать. По ее внутренним ощущениям, вечность, но замершие на месте селяне, открыв рот наблюдавшие за работой мага, успели разве что пару раз моргнуть, и все было кончено.
– Все. Грузите, отправим их в иной мир. – громко приказал сен Хумбер. Прозвучало довольно зловеще.
Полубесчувственных девушек подхватили его помощники – стало понятно, зачем ему аж четверо. Несли они бедняжек без особого пиетета, Эльвиру так и вовсе перекинули через мускулистое плечо, так что она почувствовала готовность расстаться с вчерашним завтраком. Увы, в желудке уже давно было совершенно пусто, так что получилось только громко икнуть.
Хумбер скривился.
– Ох уж эти отсталые миры. – пробурчал он себе под нос.
Эльвира осознавала происходящее, но под страхом смерти не смогла бы пошевелиться или что-то сказать. В голове стоял туман, как бывает при сильной усталости, когда готов на что угодно, лишь бы уже добраться до постели. За свою жизнь она дорабатывалась до подобного состояния лишь однажды, в первую сессию, и больше экспериментов не повторяла.
Ее бросили, как мешок, поверх таких же неподвижных девушек. Те даже не попытались увернуться, хотя Эльвира отчетливо слышала влажный удар. Кажется, ее локоть впечатался одной из них в нос. Их не связывали, но учитывая состояние бедняжек, оно и не нужно было. Как она ни силилась, пошевелиться никак не удавалось. Дышать, и то получалось с трудом, тем более что лицом Эльвира упала в тряпки, наваленные на дно телеги.